Каждый полицейский, таможенник и даже билетерша на автовокзале обязаны знать английский, считает президент географического общества «Авалон» Виталий Шуптар.
Высоко в горах Памира, вдали от городов и вообще цивилизации живет один пастух, которого я запомнил на всю жизнь… Дело было в Ваханской долине, прямо на границе Таджикистана и Афганистана: мы, три путешественника – я с моей девушкой и один немец, поднимались пешком к Ямчунской крепости по крутой горной тропе. Прыткий немец бежал впереди, и вскоре мы чуть отстали, потеряли его из виду. Когда же наконец догнали, то увидели его на дороге, увлеченно беседующим о чем-то с местным пастухом. Херберт, так звали нашего знакомого, не владел ни русским, ни таджикским, ни каким-либо из памирских диалектов, и я еще издали подумал: как же они там изъясняются? Но, поравнявшись, понял, что разговор идет на немецком языке! Оказалось, что рядовой таджикский пастух лет сорока, живущий высоко в горах, вдали от больших городов, имеет высшее образование и все еще помнит немецкий язык, который учил в школе и институте. Нашему удивлению и восхищению не было предела.
Но есть страны, в которых знание языков, как минимум английского, местными жителями не удивляет. В Непале или Малайзии каждый полицейский говорит по-английски и может помочь туристу – это часть его работы, служебного долга. Пограничники и таможенники практически везде в мире говорят на языке международного общения, а не только на своем родном, как наши.
Нравится это или нет, но представители государственных органов, в чьи обязанности входит общение с иностранцами, обязаны знать английский.
Это негласный закон, подсказанный здравым смыслом, и я был поражен, встретив в социальных сетях «патриотическое» сопротивление после поста на эту тему: дескать, мы никому ничего не должны, не понимают по-нашему – пусть катятся. Ну если довести идею до абсурда, то да, не должны, если не хотим, чтобы к нам ехали туристы, бизнесмены, студенты. Можно вообще отгородиться от мира непроницаемым языковым барьером. Исключения есть – я никогда не забуду маленькое село Жабаглы, где уже в 2005 году дети радостно кричали нам "хеллоу!", приняв за иностранных туристов. Но в целом мы стояли бы на последнем месте в рейтинге взаимопонимания, будь таковой: в Казахстане никто, ни один полисмен, билетер на автовокзале, водитель такси и официант недорогой забегаловки не знает английского! Хотя бы на самом примитивном уровне, чтобы человек мог купить билет на автобус или поезд, заказать еду в ресторане, найти карту или путеводитель на понятном языке, задать пару вопросов относительно условий проживания персоналу гостиницы, но все эти простейшие дела в Казахстане для обычного, не «пятизвездочного» иностранца недоступны. Языковой барьер в нашей стране даже выше, чем в Китае, где почти все на иероглифах, но есть множество дорожных щитов, вывесок, табло, сделанных интуитивно понятно. При этом в рекламной продукции о туризме действует странное правило, навеянное политической конъюнктурой: почти все – буклеты, путеводители, карты – выходит в равных долях на трех языках: казахском, русском и английском. И все это даже на зарубежные выставки таскается, будто где-нибудь в Лондоне каждый второй говорит по-русски и по-казахски. Я в туристической индустрии человек не посторонний, и весь мой опыт говорит о том, что это пустая трата денег. На русской и казахской версии вполне можно сэкономить, наш человек и так дорогу найдет, ибо может спросить. В отличие от иностранца, которому даже в крупных городах, не говоря о глубинке, спросить некого, если сильно не повезет.
Информационные материалы надо делать на английском, немецком, французском, китайском, японском и каких угодно еще иностранных языках, рассматривая ситуацию с прагматической точки зрения, а не национальной гордости или чего-то еще.
Иногда на иностранных языках что-то все-таки делают и издают, но обычно в таком качестве, что лучше бы и не надо – позора меньше. Как это случилось в 2009 году на туристической выставке ITB в Берлине. Наша туристическая администрация представила там путеводитель по Казахстану на немецком языке, но подходившие немцы, рядовые посетители стали искренне, по-человечески советовать нам убрать путеводитель со стенда. Оказывается, немецкий перевод путеводителя соответствовал уровню двоечника-второгодника младших классов самой плохой немецкой школы. Это мы, члены делегации, узнали от подходивших немцев, которые по-человечески советовали не позориться и убрать со стенда путеводитель. Даже предлагали бесплатную помощь с переводом. Решить языковой вопрос в отдельно взятой туристической индустрии невозможно, тут надо менять отношение к языкам еще в школе. Это сложная, долгая работа. Пока же стоит открывать отдельные кассы для иностранцев хотя бы на центральных железнодорожных и автовокзалах, с тем чтобы сотрудники не смотрели на англоговорящего человека большими, удивленными глазами. Информационные горячие линии для туристов на иностранных языках, дорожные указатели и информационные щиты на английском, профессиональное редактирование рекламных проспектов про Казахстан – все это можно делать уже сейчас. Ну и, наконец, полицейские, пограничники и таможенники должны учить английский язык, как бы ни было лень. В Астане сотрудников ДВД посадили за учебники английского в преддверии EXPO, но, думаю, они могут делать это самостоятельно. За государственный счет такие кампании обычно заканчиваются бесполезной тратой денег. Две недели назад во время экспедиции в Улытау мы заехали в районный центр купить продукты. Обычный райцентр, обычный сельский магазин, где на пятидесяти квадратных метрах можно купить всё, что нужно для жизни. Два немца из экспедиции зашли первыми и весьма самонадеянно, еще не зная местных реалий, обратились к молоденькой продавщице на английском. Я только хотел вмешаться и объяснить, что здесь иностранных языков никто в принципе не знает, как вдруг девочка ответила им, причем общение начала с извинения за свой посредственный английский, потому что основной язык у нее испанский.
Все, кроме немцев, воспринявших продавщицу-полиглотку в сельмаге, как нечто естественное, застыли от удивления. Надо ли говорить о том, что всю экспедицию мы закупались исключительно в этом магазине.
Высоко в горах Памира, вдали от городов и вообще цивилизации живет один пастух, которого я запомнил на всю жизнь… Дело было в Ваханской долине, прямо на границе Таджикистана и Афганистана: мы, три путешественника – я с моей девушкой и один немец, поднимались пешком к Ямчунской крепости по крутой горной тропе. Прыткий немец бежал впереди, и вскоре мы чуть отстали, потеряли его из виду. Когда же наконец догнали, то увидели его на дороге, увлеченно беседующим о чем-то с местным пастухом. Херберт, так звали нашего знакомого, не владел ни русским, ни таджикским, ни каким-либо из памирских диалектов, и я еще издали подумал: как же они там изъясняются? Но, поравнявшись, понял, что разговор идет на немецком языке! Оказалось, что рядовой таджикский пастух лет сорока, живущий высоко в горах, вдали от больших городов, имеет высшее образование и все еще помнит немецкий язык, который учил в школе и институте. Нашему удивлению и восхищению не было предела.
Но есть страны, в которых знание языков, как минимум английского, местными жителями не удивляет. В Непале или Малайзии каждый полицейский говорит по-английски и может помочь туристу – это часть его работы, служебного долга. Пограничники и таможенники практически везде в мире говорят на языке международного общения, а не только на своем родном, как наши.
Нравится это или нет, но представители государственных органов, в чьи обязанности входит общение с иностранцами, обязаны знать английский.
Это негласный закон, подсказанный здравым смыслом, и я был поражен, встретив в социальных сетях «патриотическое» сопротивление после поста на эту тему: дескать, мы никому ничего не должны, не понимают по-нашему – пусть катятся. Ну если довести идею до абсурда, то да, не должны, если не хотим, чтобы к нам ехали туристы, бизнесмены, студенты. Можно вообще отгородиться от мира непроницаемым языковым барьером. Исключения есть – я никогда не забуду маленькое село Жабаглы, где уже в 2005 году дети радостно кричали нам "хеллоу!", приняв за иностранных туристов. Но в целом мы стояли бы на последнем месте в рейтинге взаимопонимания, будь таковой: в Казахстане никто, ни один полисмен, билетер на автовокзале, водитель такси и официант недорогой забегаловки не знает английского! Хотя бы на самом примитивном уровне, чтобы человек мог купить билет на автобус или поезд, заказать еду в ресторане, найти карту или путеводитель на понятном языке, задать пару вопросов относительно условий проживания персоналу гостиницы, но все эти простейшие дела в Казахстане для обычного, не «пятизвездочного» иностранца недоступны. Языковой барьер в нашей стране даже выше, чем в Китае, где почти все на иероглифах, но есть множество дорожных щитов, вывесок, табло, сделанных интуитивно понятно. При этом в рекламной продукции о туризме действует странное правило, навеянное политической конъюнктурой: почти все – буклеты, путеводители, карты – выходит в равных долях на трех языках: казахском, русском и английском. И все это даже на зарубежные выставки таскается, будто где-нибудь в Лондоне каждый второй говорит по-русски и по-казахски. Я в туристической индустрии человек не посторонний, и весь мой опыт говорит о том, что это пустая трата денег. На русской и казахской версии вполне можно сэкономить, наш человек и так дорогу найдет, ибо может спросить. В отличие от иностранца, которому даже в крупных городах, не говоря о глубинке, спросить некого, если сильно не повезет.
Информационные материалы надо делать на английском, немецком, французском, китайском, японском и каких угодно еще иностранных языках, рассматривая ситуацию с прагматической точки зрения, а не национальной гордости или чего-то еще.
Иногда на иностранных языках что-то все-таки делают и издают, но обычно в таком качестве, что лучше бы и не надо – позора меньше. Как это случилось в 2009 году на туристической выставке ITB в Берлине. Наша туристическая администрация представила там путеводитель по Казахстану на немецком языке, но подходившие немцы, рядовые посетители стали искренне, по-человечески советовать нам убрать путеводитель со стенда. Оказывается, немецкий перевод путеводителя соответствовал уровню двоечника-второгодника младших классов самой плохой немецкой школы. Это мы, члены делегации, узнали от подходивших немцев, которые по-человечески советовали не позориться и убрать со стенда путеводитель. Даже предлагали бесплатную помощь с переводом. Решить языковой вопрос в отдельно взятой туристической индустрии невозможно, тут надо менять отношение к языкам еще в школе. Это сложная, долгая работа. Пока же стоит открывать отдельные кассы для иностранцев хотя бы на центральных железнодорожных и автовокзалах, с тем чтобы сотрудники не смотрели на англоговорящего человека большими, удивленными глазами. Информационные горячие линии для туристов на иностранных языках, дорожные указатели и информационные щиты на английском, профессиональное редактирование рекламных проспектов про Казахстан – все это можно делать уже сейчас. Ну и, наконец, полицейские, пограничники и таможенники должны учить английский язык, как бы ни было лень. В Астане сотрудников ДВД посадили за учебники английского в преддверии EXPO, но, думаю, они могут делать это самостоятельно. За государственный счет такие кампании обычно заканчиваются бесполезной тратой денег. Две недели назад во время экспедиции в Улытау мы заехали в районный центр купить продукты. Обычный райцентр, обычный сельский магазин, где на пятидесяти квадратных метрах можно купить всё, что нужно для жизни. Два немца из экспедиции зашли первыми и весьма самонадеянно, еще не зная местных реалий, обратились к молоденькой продавщице на английском. Я только хотел вмешаться и объяснить, что здесь иностранных языков никто в принципе не знает, как вдруг девочка ответила им, причем общение начала с извинения за свой посредственный английский, потому что основной язык у нее испанский.
Все, кроме немцев, воспринявших продавщицу-полиглотку в сельмаге, как нечто естественное, застыли от удивления. Надо ли говорить о том, что всю экспедицию мы закупались исключительно в этом магазине.
