Советский и российский журналист, телеведущий, документалист, писатель, общественный деятель. Автор телевизионных и книжных проектов «Намедни. Наша эра» и «Российская империя», автор множества документальных фильмов, пятикратный лауреат ТЭФИ. 63 года.
Всю жизнь я занимаюсь журналистикой, и всю жизнь мне говорят, что для этого сейчас не самое лучшее время.
Мне всегда было интересно жить и, надеюсь, еще будет. И никогда не хотелось какую-то часть жизни прожить заново и не хочется сейчас быть моложе, чем я есть.
Журналиста бьют не за то, что он написал, сказал или снял. А за то, что это прочитали, услышали или увидели.
Я стараюсь быть независимым в суждениях. Если мне кажется, что это хорошо, буду говорить, что хорошо. Наверное, во мне есть упрямство и воля – в отстаивании такой модели жизни, которую я выстроил. Иногда говорят – ты вообще подумал, что сделал? Тебя же отдача замучает! А я – нет, не подумал, просто как хотел, так и поступил.
Я считаю главной в мире роскошью делать только то, что интересно. Если нет – даже не пытаюсь узнать, сколько за это заплатят.
Высшая власть предстает дорогим покойником: о ней только хорошо или ничего.
Бабушка говорила: что ни творится – все к лучшему! У меня стихийно именно такое оптимистичное убеждение. Хотя понимаю, никаких рациональных аргументов в его пользу нет. Но уныние – страшный грех.
На что трачу с удовольствием? Только на путешествия.
Наверное, я свободный человек – ни на кого не работаю, делаю, что хочу, и мне хватает денег. Не считаю зазорным ни съемки в рекламе, ни ведение мероприятий: я же журналист и ведущий – ну вот и веду.
Друзей у меня мало, большинство – коллеги по профессии. Потому что дело остается главным в жизни, это такой папин завет.
Честно говоря, мне не особенно нужны чьи-либо оценки. Я всегда ощущал себя независимым человеком. Одному нравится одно, другому – другое, а белым медведям не нравится, что нет айсберга… Одно время я огорчался, когда читал глупость о себе, а теперь мне все равно.
Не бывает страшных мест – бывают страшные люди.
Я человек очень беспечный, у меня нет страхов. Видимо, это неправильно, надо чего-то беречься, опасаться: мучительной смерти, того, что будешь жалкий, слабый, не сможешь обеспечивать себя. Но почему-то нет, не боюсь.
Социализм – это строй, который в основе своей держался на лжи и насилии и который удержаться на них не мог. Слом предыдущей жизни и социалистическая стройка были напрасны. Столько судеб, сил и средств нескольких поколений были потрачены зря… И социализм, конечно, рухнул сам за недееспособностью: по-настоящему великие державы жертвой заговора пасть не могут.
Когда вы уязвлены, вам же хуже. Это вы свой век заедаете, самоедством себя мучаете.
Откуда взялось так много интервьюеров на YouTube? А появилось про что поговорить. Захотелось разобраться в жизни, в которой так много проблем. Хотя, по версии власти, мы живем в общем-то беспроблемно.
Я часто видел людей, окрыленных влюбленностью, она открывала в них прекрасные черты. Вообще, способность относиться к кому-то лучше, чем к себе, это ведь божий дар – не всем дано.
Самая большая русофобия – сказать, что без Путина нет России. Страшнее русофобии представить невозможно. 1 150 лет государственности от Рюрика, и все в топку?
Что будет дальше – никто не знает, и Путин этого не знает. Дальше будет только хуже, лучше быть не может. С какой стороны ни посмотри, нет никакого хорошего сценария.
Неожиданно обнаружил, что мне не хватает Питера больше, чем Москвы. Не могу представить, когда вернусь в Россию. Наверное, было бы правильно и полезно приучить себя к тому, что не вернусь вовсе, и жить спокойно с такой опцией.
Я не верю в загробную жизнь, но не может быть, чтобы над нами никого не было. И если говорить про бессмертие души, то я его понимаю интеллигентски – что Пушкин умер, а стихи его живут, вот так. Имею в виду ощущение высшего разума и высшего добра. И высшего суда – не в том смысле, что это трибунал и судьи-заседатели с белыми крылышками, нет, но как этические нормы – он есть.
Я думаю, что, когда война закончится, для Украины самое ужасное будет позади, а для России – впереди. Как из этого всего выходить?
