Элвис — король, а я королева. Я говорила вам, что мой день рождения совпадает с годовщиной его смерти?
Деньги не имеют для меня особенного значения. Чем больше у тебя денег, тем больше проблем. А вот слава — она как наркотик. Она заполняет пустоту внутри тебя.
Я не буду счастлива, пока не сравняюсь по известности с богом.
Внешность обманчива. В детстве я была прилежной ученицей, образцовым ребенком. Никогда не ругалась с отцом, не принимала наркотиков и не сбегала с уроков. А потом, лет в тридцать, как с цепи сорвалась.
Чему научила меня жизнь? Уступать. Это не значит проявлять слабость: просто я поняла, что можно давить на людей и терроризировать их, а можно добиваться своего более тонкими средствами.
И еще один урок я усвоила: ни в коем случае нельзя говорить прессе, что аргентинский президент смотрел на бретельку твоего лифчика. Особенно если ты хочешь вернуться в Аргентину.
Я по-прежнему терпеть не могу так называемую правильную жизнь. Если от меня чего-то ожидают, именно этого я делать не хочу.
В детстве я верила в бога — пылко, как это бывает с подростками. Иисус был кем-то вроде кинозвезды, моим главным кумиром. Теперь церковь стала для меня как бы прибежищем, она дает мне чувство единения с людьми. Я могу не соглашаться с ее догмами и доктринами и тем не менее участвовать в церковных обрядах.
Потеря девственности? Я смотрела на это как на один из способов сделать карьеру.
В глазах многих людей материнство сделало меня более достойной уважения и более приемлемой. Так сказать, более удобной для употребления. С другой стороны, не думаю, что рождение ребенка лишило меня сексуальности. Сьюзен Сарандон, Мишель Пфайфер — они ведь все еще сексуальны, правда? Если ты сексуальна — значит, сексуальна, нет у тебя детей или их уже пятеро.
Лучше год прожить тигром, чем сто лет овцой.
Мне трудно было понять своего отца, пока у меня самой не появились дети.
В Голливуде мало людей, которые читают книги не для того, чтобы делать по ним фильмы. Отчасти поэтому я и переехала в Англию. Не хочу катить бочку на Америку, но я правда считаю, что англичане умнее. Кроме того, в Лондоне мне как-то спокойнее. Я живу на Марбл-арч, тут сплошь арабки в паранджах. Никто не обращает на меня ни малейшего внимания.
Мой страх перед чем-то обычно означает, что я должна это сделать.
За внешней общительностью экстравертов часто скрывается робость. Подобное бывает с мужчинами: на вид настоящий герой, а внутри не уверен в себе. Это похоже на упражнение, которое вы должны выполнять, если хотите измениться.
Я настоящий трудоголик и не представляю себя без работы. Конечно, я намерена меняться, расти и интересоваться разными вещами. Только не уходить на покой!
В душе я все та же девчонка, что когда-то продавала в кафе пончики. Та самая, которую выгнали с работы за то, что ей вдруг пришло в голову облить всех посетителей вареньем — начинкой для этих самых пончиков.
Как я могла стать другой с таким именем — Мадонна? Из меня могла выйти или монашка, или то, что вышло. Других вариантов не было.
Слава — как наркотик, она заполняет пустоту внутри тебя. Я не буду счастлива, пока не сравнюсь по известности с богом.
