Актер Мартин Фриман, известный по главным ролям в кинотрилогии "Хоббит" и сериале "Шерлок", рассуждает о притворстве, Боге и хороших парнях.
Не люблю притворства. Моя работа состоит в том, чтобы помочь рассказать историю, а все остальное – это пижонство.
Люди думают, что у меня с ними есть какой-то контакт. Я даже понимаю, почему: сам бы чувствовал то же самое по отношению к любому актеру, который сыграл бы какие-то из моих ролей. И это просто замечательно. Единственное, что может в этом беспокоить, – я-то знаю, что на самом деле я не такой, а они не знают.
Карьера актера не подходит нервным людям, потому что на протяжении одного дня она может убедить тебя в том, что ты Господь Всемогущий и тут же – что ты просто мусор.
Не могу сказать, что у меня темное нутро, о котором никто ничего не подозревает. Я не убиваю людей. А вот мучить – да, это с удовольствием.
В принципе, я не преступник, но и не ваш лучший друг навеки, это точно. И совершенно точно я не воплощение доброты. Знаете, есть актеры – не буду называть их по имени, – к которым хочется подойти и сказать: «Вы не могли бы поболтать с моей матушкой, она ваша поклонница». Я не такой. Хотя чаще всего мне приходилось играть роли, после которых люди говорили: «Да он свой в доску, нормальный парень».
[gallery ids="29204,29201"]Довольно странно чувствовать себя одновременно Бильбо Бэггинсом и Джоном Уотсоном.
Люди плохо меня понимают.
Им кажется, что я стремлюсь быть хорошим парнем, и я действительно стремлюсь быть хорошим парнем, но мое понимание хорошего парня очень сильно отличается от их понимания хорошего парня.
Когда я был на съемках в Новой Зеландии, больше всего мне не хватало двух вещей: моего лондонского портного и бара «Италия».
Я вовсе не рассчитываю, что людям будет нравиться то, что нравится мне. Если бы все ходили в такой же одежде, как я, и слушали ту же музыку, что и я, то сам я был бы серым. А я них*я не серый.
Осторожность – это мое перманентное состояние. Ничто и никогда не жгло меня изнутри. Живи быстро и умирай молодым – это все совсем не для меня. В комфорте, любви и процветании я хотел бы дожить минимум до семидесяти. Я существо, привыкшее к комфорту. Комфорту, который, по сути, можно свести к пюре и мягкому дивану. Диван, который стоит у меня дома, очень мягкий – такой мягкий, что иногда я просто не могу с него встать.
[gallery ids="29203,29202"]Я никогда не учился водить машину.
Когда я был моложе и еще ходил на свидания, бывало, едешь на эскалаторе, видишь свою визави и думаешь: она же в ковбойских сапогах. Ну нет, спасибо, ни за что на свете!
Мои отношения с Богом всегда походили на боксерский матч. Я тот еще католик. Я не вижу ничего зазорного в том, чтобы жить с женщиной, которую любишь, и не быть ее мужем, я не уверен, что все геи отправляются в ад, и я не думаю, что аборт автоматически гарантирует тебе геенну огненную.
Еще в детстве, когда умер мой отец, я сказал себе: никогда не говори «бедный я, бедный» – говори «бедная, бедная Руанда».
В жизни меня интересуют два вопроса: почему люди такие глупые и почему никто не знает значения длинных слов.
Всю свою жизнь я был уверен, что люди постоянно смотрят на меня, так что теперь, когда я стал знаменитым, я уже не могу списывать это на свое воображение. Они действительно постоянно пялятся на меня. Смотрите, они приближаются!
В особо волнующие моменты жизни любому человеку хочется выругаться. А я, скажу прямо, человек очень впечатлительный. Хорошо хоть, на этот раз обошлось без мата.
[gallery ids="29206,29205"]Записал Майкл Холден
Фотограф Роджер Рич
Стилист Гарет Скорфилд
