Еще недавно сложно было представить, что исполнители из Казахстана не только встряхнут локальную музыкальную среду, но и начнут задавать тренды на всем постсоветском пространстве. Это случилось и удивляться здесь нечему: таланта и харизмы нашим артистам не занимать, а сочетание в творчестве новых веяний с самобытностью культуры заметно выделяет их музыку среди прочих.
Эту музыку сегодня слушают на всех континентах, а плейлисты многих зарубежных слушателей полны не только песен на казахском языке, но и релизов, написанных и спродюсированных нашими соотечественниками. Они отправляются в мировые туры, получают «Грэмми» и в целом хорошо вписываются в мировой музыкальный контекст. Этим летом мы решили встретиться и поговорить не с одним, а сразу с несколькими интересными молодыми исполнителями, которые уже успели отметиться громкими релизами и обрести своего верного слушателя. Эти ребята уже покорили и – нет никаких сомнений – покорят еще множество вершин. А мы с удовольствием спешим запечатлеть один из этих славных моментов.
Orynkhan
Песни Орынхана Рахимбекова ворвались в наши плейлисты сравнительно недавно, но без упоминания этого молодого артиста лейбла Moldanazar Music уже невозможно представить разговора о современной казахстанской музыке. Легкое камерное инди в лучших традициях ранних Bon Iver, стильный поп-рок с потенциалом стадионного хита, романтичное ретро – все это можно услышать в рамках даже одного альбома. Но и при таком разлете жанров артиста невозможно спутать ни с кем. О музыке и других направлениях творчества, а также о поддержке со стороны старших коллег – рассказывает сам Орынхан.
Как ты охарактеризуешь свою музыку?
В первую очередь, музыка – это мой способ самовыражения. Жанры это второстепенное. Профессионально я начал этим заниматься не так давно, и не ставил перед собой задачи исполнять в каком-то конкретном жанре – фолк или инди, например. Я просто начал сочинять и все.
Многие инди-исполнители стараются привнести в звучание что-то новое. Чем, как думаешь, твое звучание выделяется среди других в этом направлении?
Не могу сказать, что до меня чего-то не хватало. Думаю, каждый слушатель решит это для себя сам и оценит мой вклад. В юности, когда я еще жил в Семее, я не слушал музыку в таких количествах, как сейчас – не было доступного интернета, не было стремления искать и находить что-то новое. Класса с восьмого я всерьез увлекся изобразительным искусством, скульптурой – весь мой фокус был на этом. Я слушал музыку, но больше для души. Это сейчас я увлеченно ищу, оцениваю, анализирую, понимаю. А в то время я слушал, например, инди, и мог даже не знать, что это за жанр. Классифицировать свою музыку артисту всегда сложно. Поэтому лучше спросить у слушателя. Или у коллег – им со стороны виднее.
Кстати о коллегах. Сейчас ты сотрудничаешь с Галымжаном (Молданазар – прим. ред.), выпускаешься на его лейбле. Расскажи подробнее о вашем творческом взаимодействии. Какое влияние, как продюсер и музыкант, он оказывает на твое творчество?
Галымжан оказывает колоссальное влияние. В первую очередь, как наставник и как единомышленник. Он прекрасный человек и замечательный отец. Кстати, я тоже недавно стал отцом. Наблюдая, как он подходит к воспитанию своих детей и племянников, понимаешь, что есть, чему у него поучиться – не только в профессиональном плане, но и в личностном. Его жизненные принципы, его видение, его фирменное звучание – он никогда не отступается от них и учит нас тому же. Он чувствует каждого из нас и понимает, какое звучание нам подходит. При этом никогда не давит – лишь направляет, дает ориентир. Это плотная связь – не столько профессиональная, сколько дружеская, братская. И это помогает нам работать. Ведь цели у нас серьезные, метим мы высоко. В такие моменты важно смотреть в одну сторону.
Думал ли ты о том, чтобы когда-нибудь самому открывать миру новые имена и помогать молодым талантам? Вообще, насколько важно сейчас, когда границы благодаря интернету уже стерты, иметь поддержку старших и опытных коллег?
Это, безусловно, важно и очень правильно. Многие ребята сейчас в этом нуждаются. Любому молодому начинающему артисту – и не только артисту – нужен наставник. Он знает больше, всегда укажет дорогу. Он подскажет и покажет. Если ты молодой, не всегда присутствует понимание, правильно ли ты действуешь или нет. И когда человек, который прошел определенный путь и имеет определенный опыт за плечами, говорит, что ты идешь в верном направлении, это окрыляет и мотивирует. Ты становишься смелее и раскрываешься.
Я тоже хочу помогать молодым талантам в будущем. Даже сейчас, если человек обращается за советом, всегда стараюсь помочь. Я открыт для таких вопросов, потому что сам через это прошел. Благодаря взаимной помощи и поддержке музыка и вообще искусство будет развиваться и обогащаться быстрее.
Расскажи о процессе создания своих песен.
Тонкости я бы хотел оставить в секрете, потому что сам еще раскрываю этот процесс для себя. Это творческий поиск – ты себя ищешь, пытаешься понять, что именно тебя вдохновило. Иногда это происходит спонтанно. Я могу находиться дома с родными или в любом другом месте. Нет определенного алгоритма, нет расписания, по которому нужно заварить чай, написать песню, побегать, написать еще одну песню. Здесь важно настроение. Бывает, идеи появляются в полусонном состоянии, когда я полностью расслаблен. Я тут же беру гитару, вслушиваюсь в ее звуки и, закрыв глаза, напеваю мелодию. Мозг настраивается на эту волну и выдает какие-то слова или фразы, которые лягут в основу будущей песни.
Работа в студии – уже другой процесс и в нем участвую не только я. Помогает и наш звукорежиссер Женя, и Галымжан. Мы слушаем, подмечаем какие-то моменты, обсуждаем их и добавляем что-то интересное.
Ты упомянул родных. Показываешь семье наброски своих песен?
Да. Я напеваю песни жене, сыну. Ему сейчас четыре месяца, он просто смотрит на меня и мало что понимает. Но иногда он улыбается, а значит ему все понравилось. Бабушке тоже пою. Правда, она воспринимает меня больше как скульптора, ведь я занимаюсь этим уже много лет. Ей немного непривычно видеть во мне и музыканта. Тем не менее, я часто исполняю для нее акустические песни и слушаю ее мнение. А перед выпуском студийного материала обязательно даем оценить песни всем близким – слушаем дома, в автомобиле, в студии, много обсуждаем. Получается, что близкие люди – мои главные критики.
Поговорим о скульптуре. Не вытесняет ли ее сейчас на второй план занятие музыкой?
Не сказал бы. Я люблю скульптуру. Даже скучаю, когда долго не возвращаюсь к ней. В студии постоянно хочется что-то полепить. Но бывает и наоборот – я могу захватить в мастерскую гитару и исполнить что-нибудь для коллег и друзей. Эти два направления хорошо дополняют друг друга. Идеальный баланс. Почти сразу после записи второго альбома, дня через два, я с головой ушел в скульптуру. Когда проект был завершен, меня снова потянуло к музыке. Я легко переключаюсь и мне удается балансировать.
А может ли в твоей жизни появиться третье искусство? Что-то, во что ты способен влюбиться с такой же силой?
Я не думал об этом, но меня всегда восхищали люди, которые могут одинаково хорошо заниматься разными делами. Взять, например, Дональда Гловера – он и актер, и музыкант, и сценарист, и режиссер. Он многообразен, успевает везде. Это поражает. Думаю, если в моей жизни и появится третье искусство, то оно точно не будет конфликтовать с остальными. Я обязательно найду баланс.
Asiya
Эмоции и сложные жизненные переживания в качестве главного двигателя творчества – классическая история для большинства артистов. Но случай Асии Оспановой уникален. Обладая невероятным талантом извлекать творческое топливо из всего, с чем она соприкасается, певица и сонграйтер с легкостью меняет один подход на другой. Пережить расставание и написать об этом несколько песен? Сделано. Придумать историю и ее героев с нуля? Легко! Пока мы с интересом наблюдаем за творческими изысканиями Асии в ожидании новых сюрпризов, певица делится мыслями о своем особом методе, внутренних переменах и перспективах казахстанской музыкальной индустрии.
Как можно твою музыку обозначить?
Она вся разная. По мере того, как я взрослею и продолжаю работать, она меняется. То есть, если раньше у меня были песни исключительно о любовных страданиях, то сейчас у меня уже есть что-то и на социальные темы. Но, наверное, это всегда песня с надеждой: что бы ни произошло, я стараюсь подарить ее слушателю – может не всегда словами, а хотя бы на уровне месседжа.
В целом, моя музыка – это то, что я проживаю, что вижу вокруг. По крайней мере, сейчас я учусь писать о том, как живут другие люди, что происходит в стране. В какой-то момент я обнаружила, что практически все мое творчество посвящено страданиям. Но нельзя же страдать всю жизнь, нужно менять такой майндсет. И музыка тоже помогает справится с определенными психологическими установками и поменять взгляды на жизнь. Поэтому да, моя музыка – это музыка с надеждой.
Говорят, как корабль назовешь, так он и поплывет. Имя Асия означает «исцеляющая». Поэтому через музыку мне хотелось бы в первую очередь исцеляться самой, а если она будет помогать кому-то еще, это будет приятный бонус.
Можешь описать портрет своего слушателя? Для кого ты поешь?
Поначалу, когда я еще ничего не выпускала, мне говорили, что первым делом необходимо определить свою целевую аудиторию. Но потом я поняла, что со временем она сама формируется. Вырисовывается четкая картинка и уже начинаешь понимать, какая у тебя аудитория. Мне не хочется делить своих слушателей на группы по возрастам и пристрастиям. Чувства и эмоции универсальны. Мы все испытываем их, только в разные моменты. Кто-то может в тридцать пять ощутить то же самое, что другие переживают в восемнадцать. Поэтому не хочется ограничивать свою аудиторию.
Как ты создаешь свои песни?
По-разному. Я недавно переехала в Алматы, поэтому инструментов у меня пока нет. Пишу в Garage Band в телефоне. Или отталкиваюсь от слов, где-то прочитанных или услышанных. Или же просто записываю на диктофон внезапно возникшую в голове мелодию, а после – дорабатываю с музыкальным продюсером. Чаще с Марком – это мой постоянный коллаборатор. Процесс всегда разный. Буду честна, я уже какое-то ничего не пишу. Наверное, я до сих пор привыкаю к тому, что у меня все хорошо. Раньше я писала песни о том, как все плохо. Затем – о происходящем вокруг. Теперь вот, наверное, стоит научиться писать и о хорошем.
Но ты накапливаешь идеи?
Мне удается собирать какие-то мысли, идеи, но я не люблю принуждать себя. Когда вдохновение приходит само, получается более искренне. Тем не менее, чтобы оно пришло, нужно прилагать усилие – что-то играть, изучать, наблюдать, слушать.
Когда ты работаешь с продюсером, сколько творческой свободы ты ему даешь?
В самом начале доверять было сложно. Казалось, что все должно звучать именно так, как я слышу это у себя в голове. Но потом поняла, что не стоит быть настолько закрытой. Люди могут привносить более свежие идеи. С Марком мне повезло, потому что мы с ним хорошо друг друга понимаем. У нас похожий вкус и мы как-то сразу сходимся. Работая с другими композиторами можно моментально получить фидбек, увидеть результат со стороны.
Мы говорили о спонтанности, о случайно возникающих в голове образах. А важно ли исполнителю ориентироваться, помимо внутреннего мира, на мировой музыкальный опыт? Он ведь тоже может послужить фундаментом для творчества. Как минимум, это устоявшиеся музыкальные традиции.
Скажу так. Когда я встречаю людей с похожими музыкальными предпочтениями, мне легче наладить с ними связь. Может, это не самое главное, но один из важных пунктов в общении с человеком. Если же судить с профессиональной точки зрения, то всего охватить нельзя. Когда мне было восемнадцать, казалось, что я прослушала всю музыку. Но потом, как только я начала работать с музыкантами, меня начали знакомить с другой, новой для меня музыкой – это и Pink Floyd, и The Beatles, и Стинг, и Стиви Уандер. Я поняла, что если бы я продолжала слушать то, что слушала до восемнадцати, то мое творчество сегодня было бы другим. Это не только сама музыка, это еще и история, а ее важно знать и понимать, чтобы двигаться вперед.
А были ли наши артисты в списке этих открытий?
Если честно, то тех же Дос-Мукасан я открыла для себя только недавно. Но, как только я услышала их первую пластинку, была поражена – это же наши Pink Floyd! Здорово, что такой коллектив когда-то появился, да еще и в то время. Они очень прогрессивные, настоящие рок-н-рольщики!
Как ты смотришь на стремление современных инди-исполнителей воссоздавать звучание коллективов той эпохи и последующих? Чем можно объяснить такой массовый интерес?
Наверное, все новое рано или поздно приедается и хочется вернуться назад. Есть ощущение, что в этих песнях как будто больше души, теплоты. Послушайте первый альбом M’Dee, созданный в этом ностальгическом стиле. Он такой душевный, в голове сразу возникают образы – приятная вечерняя прогулка весной. Недавно я была в Batyr Lab и встречалась с Куатом Шильдебаевым, писавшим песни для Батыра. И он сказал, что многие из них были написаны еще в восьмидесятых. С тех пор они ждали Батыра. И для меня они до сих пор актуальны. Каждый раз, когда я во время поездки на природу или в горы включаю «Отан ана», и под эту музыку смотрю на пейзаж, становится понятно, как создавались эти звуки, эти мелодии.
А ты можешь представить ностальгию будущих поколений по нашим временам? И по вашей музыке.
Сейчас в нашей памяти остались лишь те, кто создавал красивую музыку, делал это качественно и был искренен. То же самое будет и с нами. Запомнятся те, кто верен себе и не идет на поводу у трендов. Важен уникальный и честный посыл, который ты транслируешь. Если он есть, то ты запомнишься. Конечно, есть Моргенштерн, который, безусловно оставил свой след в культуре, но он запомнится, скорее, как персонаж. А вечерами в кругу семьи мы все равно будем слушать что-то более душевное и родное нам.
sobakasoma
Своим первым альбомом, выпущенным во время локдауна, Самрат Иржасов бросил аудитории настоящий вызов. Перед слушателем артист предстал во многих амплуа – мы услышали и робкого поэта, и яростного бунтаря, и ловкого трикстера. Воспринимать sobakasoma фоном при этом просто невозможно – рано или поздно ты бросишь все дела и будешь вынужден вступить с его музыкой в диалог. Энергично и со свойственным ему артистизмом Самрат рассказал о своем многогранном творчестве и своих ориентирах в жизни.
Как ты определяешь для себя свою музыку?
Не могу сказать. Но есть у меня одна черта. Если я чего-то захотел, то как можно скорее стремлюсь это получить. И как можно больше! Мое творчество – не исключение. Если в один момент мне стукнуло в голову желание заниматься музыкой, я перекидываю все свои ресурсы на это. Так, в принципе, я и существую.
А если в голову ударит что-то другое, музыка перестанет для тебя существовать?
Это больше какое-то комбо, комплекс всех навыков. Ты идешь в одну профессию, возвращаешься с пожитками, идешь в другую. Так эти пожитки и собираются в одну кучу. Что касается смены деятельности, то у меня так часто это происходило, что сейчас, наоборот, я вижу в музыке большие перспективы. Пока я не сделаю что-то основательное, пока не открою какие-то новые грани себя, из музыки не уйду.
А как этот импульс возник изначально?
У меня есть целое стихотворение на эту тему, но расскажу коротко. Помнишь школьные отработки? Ты копаешь грядки в огороде и обсуждаешь с одноклассниками какой-нибудь хип-хоп. Тогда до нас из рэпа мало что доходило. Мы обсуждали Ginex, Czar и других – всех этих русских рэперов, которые жили в Германии и друг друга материли. И один чувак, звали его Женя, сказал, что все это дерьмо, и пообещал показать мне совершенно другую музыку – он писал свой рэп. Это было в седьмом классе и я удивился, что человек у нас может самостоятельно что-то записывать. Он пригласил меня домой, показал беспроводной микрофон и накрыл монитор одеялом от шума. Так мы создали свой первый трек. С тех пор я начал делать музыку. Точнее, писал для нее слова. А потом на долгое время забросил – лет семь ничего не делал. И сейчас я просто пытаюсь иначе на все это посмотреть.
Твое творчество сложно классифицировать жанрово, в нем много разных элементов. Тебе хотелось охватить все, что любишь сам? Или это результат творческого поиска, сотрудничества с другими музыкантами?
Я вообще пацан простой, деревенский. В моем родном Костанае мало что есть и многому там не научиться. Я ни кино какое-то особенное не смотрел, ни музыку не слушал. А вот когда я приехал в Алматы, начал многие вещи узнавать. Мне будто открыли глаза. Так случилось, что за последние три или четыре года в моей голове скопилось слишком много информации и она лежит там кашей. Поэтому и мой внутренний бой такой же – непонятный, хаотичный. Мне наскучивает одно и я быстро убегаю к другому. Есть такая штука – попурри. Так вот, я представляю себя таким попурри. Частичка оттуда, частичка отсюда, а все это вместе и есть Самрат.
Но сегодня я стараюсь выбирать более понятный подход.
Выходит, ты оттачиваешь образ своей музыки? Делаешь детали более четкими и ясными?
Да. Но это из-за того, что я в последнее время лично занимаюсь созданием своей музыки. А это процесс долгий. Если у меня спрашивают, когда ждать нового релиза, я сразу отвечаю, что не знаю – мне этому еще нужно научиться. Но, возможно, я скоро начну выпускать какие-то релизы. пусть они будут кривые, косые, но свои.
То есть, тебе важен полный творческий контроль?
Нет, если появится человек, которые знает об этом больше, пусть берет все в свои руки. Понимаешь, проблема музыкантов типа меня – нишевых, как нас называют – в ненужности, в маргинальности. Я пытаюсь от этого избавиться. Я не могу позвать пять или десять человек записываться на добровольных началах. Я столкнулся с этим в прошлом году, когда стало ясно, что люди не могут уделять все свое время только мне. Меня это злило, ломало, но в процессе я осознал одну истину. Хочешь сделать – окей, делай. Но делай сам. Надеюсь, что-то получится.
В этот раз мы говорим о прошлом, о ностальгии. Многие артисты сегодня ориентируются на современников, пытаясь в чем-то их превзойти или хотя бы встать в один ряд. Но лишь единицы из них работают с наследием. Есть ли у тебя ориентиры среди музыкальных легенд прошлых лет?
Я понимаю, почему многие смотрят только по сторонам. Они не хотят связывать себя с прошлым. Считают, что они сами себе курица и сами себе яйцо. Я же себя тоже не могу подчинить чему-то особенному. Мне нравится, когда музыка влияет на меня, влияет на мои чувства. Но влиять она может по-разному. А что меня в выдающихся людях привлекает, так это то, как вселенная работает с ними, с их мнением и их стремлениями. Вот захотел этот человек чего-то добиться – и вся реальность ломается перед ним, стелется под него. Да, это можно назвать везением, но это везение нужно заслужить. Это сильная натура и абсолютная свобода мысли – вот, в чем хочется равняться на этих чуваков. Наверное, даже больше в свободе эксперимента. Я, например, не знаю нот. Но обычно, когда я открываю программу, допустим, пиано ролл (редактор отпечатков клавиш в большинстве музыкальных секвенсоров – прим. ред.), то пытаюсь представить себя великим пианистом – клацаю по клавишам наобум, пока не попаду куда-то. Это очень прикольный метод. Не знаю, как он работает, но в нем можно что-то откопать. Понажимал так тысячу клавиш, что-то получилось, ты оторвал этот маленький кусочек – и можно идти дальше.
А кто для тебя эти сильные легендарные личности?
Мне нравится Нина Симон. Нравится Боб Дилан. Рэй Чарльз, Джеймс Браун. Цой, наверное, если брать поближе. Да все признанные гении, кого народ любит. Раньше другое отношение было – если кого-то почитают, то его нужно тут же возненавидеть. Но я поменял свою голову, хочется быть посветлее.
Как ты видишь себя в контексте современной казахстанской музыки?
Вообще, я в Казахстане себя вижу, очень даже. Да, раньше я обижался на своего слушателя за то, что меня не хотели понимать. Но я понял, что это моя задача – сделать так, чтобы меня поняли. И когда-нибудь они меня поймут, ничего страшного. Мы подружимся.
Qonyratbay Fam
Любой музыкальный коллектив можно назвать семьей – без взаимной поддержки и умения понимать друг друга с полуслова не получится создать шедевр на века. Возможно, именно поэтому многие семейные группы в истории музыки стоят особняком: уже будучи связанными крепкими узами, им остается только творить. Вот и в Казахстане есть такая замечательная музыкальная семья – Биби-Хадиша и Султан-Али Коныратбай, брат и сестра, уже успевшие покорить слушателя искренностью, душевностью и магической теплотой своих песен. О том, как создается эта магия, рассказали участники дуэта.
Традиционное искусство помогает понять культуру народа, его путь. А как этому способствует современная популярная музыка? Ваша музыка, например.
Султан-Али: Недавно мы как раз это обсуждали. Наше поколение живет в переломный момент, на стыке веков – когда все старое отмирает, а новое формируется. При этом в полную силу идет процесс самоидентификации, а потому мы больше других готовы возвращаться к истокам. Получается некий цикл. Отпадает шелуха, остается сердцевина. Это заметно и благодаря нам – людям творчества. В течение пяти лет произошел большой скачок в области музыки, да и культуры в целом. Это очень радует. Особенно, когда люди, не живущие в Казахстане, говорят, что наша музыка вызвала у них интерес к казахскому языку. Хочется надеяться, что наше творчество оставит свой след и большинство людей будет интересоваться своими истоками, своей культурой.
Биби-Хадиша: Если говорить обо мне, то я именно с музыкой пришла к тому, чтобы обратить внимание на родной язык. Свои корни нужно почувствовать. И если бы не музыка, то, наверное, сейчас я не совсем понимала бы, кто я. Все приходят к этому по-разному – кто-то через музыку, кто-то через фотографию.
Султан-Али: Творчество позволяет чувствовать и способно обогатить человека духовно. Например, музыка – ведь она сопровождает человека все время. Даже когда ты появляешься на свет, мама поет для тебя колыбельные. В разных культурах это происходит по-разному, но всех связывает звук. Музыка ведет тебя, как маяк.
Биби-Хадиша: Если у человека есть такое занятие – музыка, кино, другое ремесло – это дает понять, кто ты и зачем ты здесь. И я счастлива, что музыка выбрала нас. Я даже помню момент, когда я это осознала.
А в какой момент случился толчок к занятию музыкой?
Биби-Хадиша: Это был естественный процесс. Мы все знаем, что у музыки нет языка. Я хорошо помню, как слушала одну песню, не понимая языка исполнителя, но понимая при этом, о чем он пел. Это высшая точка – когда ты можешь уловить суть. И в такой момент любой человек может понять другого. Стало интересно, что получится, если попробовать.
Если рассматривать музыку Казахстана в мировом контексте, то чем, на ваш взгляд, она выделяется на фоне других и чем способна удивить зарубежного слушателя?
Султан-Али: Это в первую очередь язык. Мне интересны языки, я их изучаю и заметил, что в каждом имеется своя мелодика. Интонации, ритм, звучание. Это портрет культуры и ее носителей. В казахском языке это тоже присутствует. Сегодня у нас много разной музыки на казахском – это и рок, и рэп, и фолк, и что-то эстрадное. И это всегда звучит по-другому, по-особенному. Даже, если это исполнено в жанре латин-поп – все равно, это будет что-то новое именно благодаря языку.
Биби-Хадиша: Мы все сейчас в процессе. Мы как раз и пытаемся это узнать. Но нам с Султаном, как алматинцам, очень хотелось бы, чтобы в будущем, например, наше творчество плотно ассоциировалось с понятием «алматинская музыка». Это и свобода орла, и бешеный ритм воды. Особое ощущение, когда ты находишься в городе, а через пятнадцать минут можешь оказаться в горах. Современное, технологичное и в то же время открытое и живое. Хотелось бы думать, что в этом и есть отличие казахстанской музыки – в сочетании хаоса и гармонии.
Придерживаетесь ли вы определенных музыкальных традиций при создании музыки?
Биби-Хадиша: Пусть мы и брат с сестрой, но мы разные. Конечно, у нас много общего, но на некоторые вещи имеем абсолютно противоположные взгляды. У Султана всегда есть какой-то фундамент, он знает, на что опереться. Он собран. А я – просто ходячий хаос. Я кидаю ему идею, а он уже корректирует ее, упорядочивает. Мы – как огонь и вода. Поэтому мы готовы пробовать все. Я уже говорила, что музыка сама выбрала нас. Она выбрала и жанр, и звучание, и стиль исполнения. Конечно, мы и сами приложили руку ко многому – к стихам, к мелодиям. Но это, правда, так внезапно случилось с нами – бух! – и все. Данный вопрос для меня остается открытым, и я все еще пытаюсь узнать – что такое музыка. Может, другие ребята в своем творчестве и пытаются приспособить выбранный инструмент под себя, а у нас как-то так. Еще я чувствительна ко времени, к происходящему вокруг. А это влияет на тебя и задает направление. У меня постоянно бывает так, что в голову приходит идея и только спустя время я понимаю ее цель. Приходит ответ. Музыка – это такая сила! Она все это делает, летает в пространстве, а мы просто ловим. Мы – антенны. Нужно настраиваться. Бывает, что два артиста между собой очень похожи. Мне кажется, что в этот момент они просто настроены на одну частоту.
Султан-Али: Интересно, что изначально мы не опирались на каких-то легенд казахстанской музыки. Мы начинали, вдохновляясь зарубежными артистами. И уже это привело нас к своим корням. В какой-то момент чужого оказывается мало и ты начинаешь копать вглубь, в историю. Да, что-то утеряно, но многое еще осталось. Думаю, в дальнейшем все мы начнем открывать для себя все больше и станем больше узнавать о своих истоках, своих музыкальных традициях.
Какой вы видите казахстанскую музыку в будущем?
Султан-Али: Лучшим катализатором для развития нашей музыки я назвал бы коллаборации. Пять лет назад, когда мы только начинали, можно было заметить, что каждый артист и каждая тусовка держатся обособленно. Мы все были разрознены. Сейчас мы время от времени собираемся, что-то делаем вместе. Я считаю, что эту практику нужно продолжать, делиться друг с другом аудиториями. В этом и состоит казахская идея – объединить всех нас.
Креативный директор и продюсер: Александр Медведев
Фотограф: Баурджан Бисмильдин
Стилист: Айзат Сарсембаев
Вся одежда, коллекция ALMA, Ainur Turisbek
Макияж и волосы: Карина Бабеджанова, Назгуль Бисенова, Маржан Кабаева
Студия @balla_makeup
Ассистент фотографа: Айнур Мусагулова
Ассистент стилиста: Георгий Головкин
Ассистент продюсера: Никита Шамсутдинов
