В Узбекистане в отличие от Казахстана нет дискуссии о многоженстве на уровне парламента и СМИ – эта тема запрещена цензурой. Что, однако, не мешает узбекским мужчинам заводить вторую семью, но у такой жизни «по шариату» есть своя специфика.
Сабирджону 45 лет, он занимает ответственную должность в государственной транспортной компании. А еще он, что называется, многоженец, живет на две семьи: одна на родине в Андижане с двумя детьми, другая – в Ташкенте с одним ребенком. Для столичной он снимает трехкомнатную квартиру за 400 долларов в месяц в центре города. Сабирджон – вполне обеспеченный человек и это обстоятельство считает главным аргументом в защиту своего необычного семейного статуса: «Нусами подумайте, если я могу материально обеспечить двух жен, почему бы нет?» Но добавляет, что законная жена о второй ничего не знает.
Практика заключения второго, не гражданского брака стала популярной в Узбекистане в последние десять лет в основном среди зажиточных мужчин. Портрет узбекского многоженца выглядит следующим образом: мужчина за 40, хорошая работа или собственное дело, машина, дом.
Вторая супруга Сабыржона Гульноза на десять лет моложе его, на разговор с нами она согласилась неохотно, только после разрешения мужа. Молодая женщина не работает ипрактически не выходит из дома. Занимающий высокую должность муж полностью ее обеспечивает, однако не может дать чувство социальной уверенности и защищенности. «Я часто задумываюсьо том, что же будет, если первая жена узнает о нас, – говорит Гульноза, – единственное, что успокаивает, – у меня есть сын».
У Мадины из Ташкента другая история, она выглядит современной и эмансипированной,одета по моде, работает. Но есть то, что сближает ее с Гульноз и другими узбекскими женщинами, согласившимися на ненадежный статус второй жены: они уже побывали замужем и развелись. Молодая незамужняя узбечка никогда не пойдет второй женой – на этот все еще позорный в Узбекистане статус никогда не пойдет ее семья.
В этом заключается важное отличие узбекской полигамии от казахской: взять второй женой молодую, никогда не бывшую замужем узбечку у вас не получится, даже если вы миллиардер.Здесь это удел исключительно разведенных женщин.Таких как Мадина, которой когда-то не повезло, она развелась и осталась одна с ребенком. Тогда-то в ее жизни и появился женатый мужчина, который сталдобиваться расположенияи даже заручился согласием законной жены. И через полтора года Мадина сдалась. Свадьбу сыграли тихую и скромную, дома у мужа, мулла совершил никах, и вот уже семь лет она живет в полигамном браке и является второй женой. При этом о ее двусмысленном положении знают только мать и подруги, а соседи и родственники полагают, что она обычная одинокая разведенная женщина. Многоженство в Узбекистане распространяется противоречиво: строгая мораль здесь вступает в противоречие с нормами ислама, допускающими многоженство. Где кончается разврат и начинается разрешенное шариатом многоженство, разобраться нелегко, и узбекские мужчины, которые заводят вторую семью, в отличие от казахских, тщательно ее скрывают. Ведь за это можно попасть в тюрьму и подвергнуться остракизму общества. В республике с более глубокой религиозностью, чем в Казахстане, многоженство вызывает осуждение и расценивается не иначе, как блуд. Но в то же время проводится шариатский обряд бракосочетания никах, которого достаточно, чтобы по крайней мере сам новобрачный считал себя благочестивым, а вовсе не похотливым человеком. Такие вот парадоксы времени. «Если обо всем узнают родственники – и я, и мои родители станут изгоями, мы все живем в страхе», – призналась Мадина. Мукаддас Ахмедову все знают как отин ойи –это религиозный авторитет, который выполняет функции муллы на женских собраниях. «По мусульманским законам женщина не должна оставаться одинокой, она должна жить в браке, хоть первой, хоть второй женой», – ставит свою вескую оценку возникшим разночтениям отин ойе. Тем не менее пока узбекское общество не принимает вторых жен, рассматривая их как обычных, всеми презираемых любовниц. И живут такие женщины на положении любовниц, с ними не ходят в гости и на какие-то официальные мероприятия. Никакой никах не может сделать вторую жену легитимной в глазах людей и вхожей в приличные дома, потому что она посягает на священный для узбеков институт семьи. Когда в 2005 году Духовное управление мусульман Узбекистана обратилось с просьбой в правительство рассмотреть вопрос о легализации полигамных браков, оно аргументировало свою просьбу не чем иным, как большим количеством одиноких разведенных женщин с детьми, оставшихся без кормильца. Развод является главным стимулятором полигамии в Узбекистане, их в республике по европейским меркам, не так уж много (на 287,6 тысячи браков в 2015 году случилось 29,6 тысячи разводов), но даже небольшое количество одиноких женщин неприемлемо для традиционного патриархального общества. На одиноких здесь смотрят с подозрением, а полноценновыйти замуж второй раз не получится – разведенные, вдовцыили просто холостяки никогда не возьмут в жены «разведенку».
Так что для такой женщины остается единственный путь – идти второй женой к состоятельному пожилому человеку.Имам мечети Кашкардарьинской области Бобомурод был одним из тех, кто подписал письмо в правительство, но теперь в своих проповедях неизменно говорит о том, что в исламе есть и другая норма – справедливо жить с одной единственной женщиной. В отношении двух жен не может быть справедливости – написано в Коране. Согласно с этим мнением, видимо, и правительство Узбекистана, ответившее на давнишнюю просьбу религиозных деятелей резким отказом. Причем в отличие от Казахстана, запрет на многоженство в Узбекистане не формальный, закон о семье и браке работает, и за многоженство можно получить реальный срок. Двое уже получили и сидят, один, начальник полиции Гулистана, отделался легким испугом – его просто с позором уволили, сообщив на всю страну, что это за многоженство. Махалля такие вещи не прощает, и вряд ли бывшего полицейского начальника со всеми его женами теперь пускают на порог хоть одного приличного дома.
Автор Шухрат Хурамов
Не забудьте подписаться на текущий номер
