Наша встреча с и.о. ректора Станиславом Буянским проходит в стенах НАО «Университет Нархоз». После почти года тишины непривычно слышать в коридоре нестройный хор голосов студентов-первокурсников, часть из которых было решено вернуть в аудитории с соблюдением всех необходимых санитарно-эпидемиологических требований. Даже наше интервью сегодня проходит в масках. Но без галстуков.
.
— Станислав Геннадьевич, про образование говорят много и хорошего, и плохого, а каковы ваши оценки развития системы в целом?
— А вы хотите получить честный ответ или официальный? Честный подразумевает, что пандемия ударила по образованию сильней, чем предполагалось, а официальный – что мы постепенно восстанавливаем позиции и возвращаемся на прежний уровень. Зависит от точки зрения.
— Интересно услышать все же честный ответ.
— На мой взгляд, мы находимся на определенной точке бифуркации: если мы сможем перестроиться под современные требования, то увидим рост качества образования и науки, если же нет – то увы, результаты PISA и других рейтингов будут по-прежнему вызывать обиду и грусть. Какие бы оценки деятельность прошлых министров ни звучали, но надо признать, что Министерство образования и науки сегодня делает объективно много для развития образовательной и научной сферы в стране. Больше грантов для студентов и ученых, снижение бюрократической нагрузки на вузы, поддержка новых инициатив – идет огромная работа, которую население не видит. Зато прекрасно видит скандалы с журналом Национальной академии наук, статьи зарубежных авторов о массовых публикациях казахстанских ученых в журналах-хищниках в 2015-2017 гг. и закрытие ряда «фабрик по печатанию дипломов», которые кто-то по ошибке называл «университетами».
— Разве может быть иначе? Ведь граждане страны хотят почувствовать результат в виде научных открытий, высоких оценок школьников и побед студентов на международном уровне, но этого нет.
— Почему нет? Есть. Просто их достижения не носят массовый характер. У нас в Нархозе есть программы двойного диплома с университетами Великобритании, Франции, Литвы и России, которые никогда не стали бы заключать такие программы без признания качества образования. Студенты выигрывают международные олимпиады по бухгалтерскому учету и проводят масштабные исследования по финансам вместе с Финансовым университетом при Правительстве РФ, а нашим исследователям доверяют свои проекты крупнейшие доноры – Сорос-Казахстан, USAID, Erasmus+, Tauw Foundation и другие. Думаете, в других университетах такого нет? Вы очень сильно удивитесь, узнав сколько всего делается в научной и образовательной сфере.
— Почему тогда сложилось общее мнение о не самом высоком качестве образования в Казахстане?
— Я не считаю наше образование слабым. Да, оно сильно отличается от вуза к вузу, нет качества среди массового преподавателя, есть сложности с мотивацией, есть вопросы к Болонской системе в целом, когда вместо разносторонних профессионалов с PhD мы получили в преподаватели армию неопытных магистров без исследовательских навыков и понимания научной работы и т.д. Но если отталкиваться от основной связки студент-преподаватель, то думаю, здесь на стороне отрицательного восприятия играет то, что подход к нашим главным потребителям – студентам – сильно отстает от их запросов, ввиду чего теряется стремление к учебе.
— Что вы имеете в виду?
— Смотрите, есть один серьезно сбитый ориентир – интерес. Большинство студентов уверены, что учеба должна быть интересной, т.е. если в учебный процесс привносится азарт и элемент игры, то она автоматически становится легкой и доступной для каждого. Однако мы знаем, что на практике учеба представляет из себя монотонный процесс заучиваний, рефлексии над сложными вопросами, постоянных повторений и регулярной практики. Старшее поколение уверено, что учеба должна быть такой, младшее – что это не так. Нельзя отрицать игру, это феномен, который лежит в основе развития человека, но если мы не можем сбалансировать динамику аудиторных занятий с монотонным чтением учебников в библиотеке, то по итогу увидим «обманутые ожидания» и якобы «потерянные поколения».
— Не совсем поспеваю за мыслью. Иными словами, у нас есть конфликт в методах преподавания непосредственно в классах?
— В каком-то смысле. Но как ни странно, пандемия нам позволяет этот разрыв преодолеть.
— То есть?
— Элемент игры в образовательном процессе понимается как «интерактив», а самый простой способ вовлечь студентов в образовательный интерактив – это современные технологии. Такие программы, как Kahoot!, Padlet, онлайн-опросы в Zoom или Google Class одновременно и оправдывают ожидания студентов, и раскрывают их с новой неожиданной стороны обучения и творчества. Эффективность занятий увеличивается в разы. И если до пандемии преподаватели пользовались цифровым инструментарием исходя из собственного желания развиваться, то сегодня – это уже обязательная составляющая любой лекции.
— И если мы добавим больше интерактива в обучение, то результаты вырастут?
— (смеется) Нет, это было бы преступным упрощением. Я лишь говорил о лекциях, как о переднем рубеже всей ситуации, а ведь есть же еще и множество других факторов: качество силлабусов, контроль исполнения заданий, воспитание культуры академической честности, мотивацию самих преподавателей к развитию и так далее. Вот, к примеру, что вы думаете о взаимодействии университетов с работодателями?
— Это обязательный компонент обучения. Практики, встречи, лекции от руководителей компаний…
— Да, но как часто университеты действительно приглашают работодателей к изучению силлабусов? Говорить легко, врать об этом – еще легче, а конкретно организовать круглый стол и услышать мнение работодателей, внести изменения в учебный план в соответствии с рекомендациями – гораздо труднее. Мы в Нархозе это делаем по каждому направлению – обсуждаем всё от «Финансов» и «Менеджмента» до «Государственного управления» с ключевыми игроками рынка (Beeline, Forte Bank, акиматы), и просто не пропускаем образовательную программу без согласования с работодателями.
— А производственные практики?
— И производственные практики. В нашей базе более 700 работодателей, с которыми заключены официальные соглашения, которые правильнее было бы назвать «соглашениями двусторонней выгоды». Студенты набираются практических навыков, в то время как работодатели – имеют прекрасный шанс присмотреться к своим будущим сотрудникам.
— Хорошо, в теории все звучит неплохо…
— (перебивает) Это не теория. Я вам рассказываю, как вещи работают в Нархозе на самом деле. Не могу отвечать за другие университеты, но не сомневаюсь, что принцип работы примерно такой же, может только с разной интенсивностью.
— Понятно. Вопрос, который я хотел задать относился к тому, что студентам известно что их ожидает – лекции, практики, работодатели. Но могут ли университеты дать гарантию, что студент действительно возьмет те навыки, которые ему обещают при поступлении?
— Вы уже ответили на свой вопрос, когда упомянули в нём слово «возьмёт». Студенты – это уже взрослые и самостоятельные люди со своими собственными установками на будущую жизнь. Вы не можете положить знания или навыки в голову человека, если он не хочет. Задача университета – показать студентам какие возможности у них есть, показать путь к достижению целей и создать атмосферу для комфортной учебы. Например, если студент хочет стать юристом, то мы обязуемся подобрать профессиональных лекторов-практиков, открыть доступ к библиотеке, организовать стажировку в крупнейших юридических компаниях и предложить продолжить обучение в зарубежных вузах-партнерах. То же самое, если мы говорим про IT-специалиста – мы предлагаем востребованную образовательную программу с профессорами-практиками, высокопроизводительные мощности, стажировку в ведущих IT-компаниях и т.д. Если студент хочет стать специалистом, то мы даем для этого все возможности – берите! В противном случае студенту стоит задуматься о том, верный ли выбор университета и профессии он сделал.
— Разве возможно определиться в столь раннем возрасте?
— Вполне возможно. Да, бывают разные случаи — я сам сначала поступил учиться на строителя, но уже на втором курсе перевелся на юриста. Чем раньше школьники и их родители озаботятся вопросами профориентации, тем надежнее будет выбор. С чего начать? Можно попробовать программу Foundation в Нархозе, которую мы запускаем с сентября: там есть разные опции, одна из которых заключается в «подсадке» школьников выпускных классов к занятиям студентов первого курса. Вы сразу сможете увидеть что такое образование в университете, какие дисциплины существуют на вашей специальности (их зачтут при поступлении как пройденные), и вообще то ли направление вы выбрали для своей будущей карьеры.
У студентов сегодня широкий выбор возможностей как онлайн, так и офлайн. Если есть желание, то найти эти возможности не составляет труда, а у современной молодежи есть огромное желание и непомерные амбиции. Поэтому, несмотря ни на что, я все-таки уверен, что у Казахстана светлое будущее.
— Будем надеяться. Поживем, увидим.
— Да. Поживём. Увидим.
