В своем шестьдесят пятом письме колумнист Esquire Айнура Абсеметова, работающая в Малави по линии ООН, приходит к неожиданному заключению, что африканское государство Намибия в некоторых смыслах гораздо более развито, чем Казахстан.
[caption id="attachment_34659" align="aligncenter" width="1000"]
Столица Намибии Виндхук[/caption]
Девушка по имени Наша родом из Намибии. Высокая, с точенной, как будто вытянутой фигурой она похожа на изящную скульптуру из черного дерева. Такие охапками скупают белые туристы. Наша нетороплива, молчалива, одета со вкусом европейской девушки, словом, совсем не похожа на моих шумных малавийских подружек, разодетых во все тропические цвета. Она вообще не похожа на знакомых мне африканок – бурных, экспрессивных и щедрых на объятия и эмоции.
«Расизм не мог исчезнуть так быстро, слишком мало времени прошло, апартеид в Намибии отменили в середине 90-х – это даже не жизнь одного поколения, нынешняя молодежь успела застать сегрегацию и нравы, когда моих родителей, например, называли бабуинами. Сейчас это считается неприличным, но нет-нет, проскальзывает в междусобойчиках. Существует ли обратный расизм, черных к белым? Тоже есть, хотя и не такой откровенный, как в Йоханесбурге, потому что любому худо-бедно живущему африканцу ЮАР кажется раем, и все туда едут с большими надеждами, а там их никто не ждет, вот и рождается агрессия против белых более-менее успешных людей. В Намибию же труднее сунуться, у нас более строгие правила миграции».
Я спросила, что Наша думает о геноциде племен гереро и нама (имеется в виду истребление 50%-80% населения племен нама и гереро Германской империей в 1904-08 гг. – Esquire). Дело в том, что мне на глаза попались фотографии традиционных одежд женщин Намибии, и там трудно было не заметить черты немецкой культуры. Эта культура проявилась также в повседневной кухне (сосиски да пиво) и намибийском афро-немецком диалекте, ставшем родным для десяти процентов населения.
Столица Намибии Виндхук[/caption]
– Ты согласна с этим? – спросила я.
Каково это, слышать такое от женщины, предки которой убивали твоих соплеменников, уничтожив шестьдесят пять тысяч людей племени гереро и десять тысяч племени нама, оставив в живых около двадцати и десяти тысяч соответственно? Кроме того, есть сведения, что немцы уже тогда начали проводить эксперименты над живыми людьми.
Источник фото shutterstock.com Читайте предыдущие письма из Африки здесь.
Столица Намибии Виндхук[/caption]
Девушка по имени Наша родом из Намибии. Высокая, с точенной, как будто вытянутой фигурой она похожа на изящную скульптуру из черного дерева. Такие охапками скупают белые туристы. Наша нетороплива, молчалива, одета со вкусом европейской девушки, словом, совсем не похожа на моих шумных малавийских подружек, разодетых во все тропические цвета. Она вообще не похожа на знакомых мне африканок – бурных, экспрессивных и щедрых на объятия и эмоции.
Наша своей сдержанностью и чувством дистанции заставляла даже меня невольно выпрямлять спину и дважды думать над уместностью каждой шутки.Настоящая принцесса Калахарской пустыни. Интересно, это колонизаторское влияние привило ей немецкую сдержанность, аккуратность и легкий ЮАР-овский снобизм, или дело в характере, раздумывала я, глядя на новую знакомую. Наша приехала из страны, которой поочередно правили португальцы, выходцы из Германии и южно-африканские «африкаанс». После первой мировой войны и капитуляции Германии Намибия перешла к африканским колонизаторам ЮАР и переняла от новых хозяев систему апартеида. Тем не менее, в уроженке этой страны чувствуется немецкость – и в образовании, и в культуре, и в воспитании. Сегодня Намибия является одной из самых развитых и красивых стран Африки. Летавшие туда коллеги с восторгом рассказывают о хороших дорогах, красивых и ухоженных городах, высоком уровне жизни.
«Совсем как в Европе» – типичное описание страны от тех, кто там побывал.Может быть, такое развитие – как раз следствие апартеида, но в рассказах Наши о детстве политика сегрегации предстает ужасной и жестокой, в точности как в советских новостях: раздельные кварталы, ограничения в образовании, получении профессии, выборе местожительства и образе жизни. «Бабуин» и «кафир» называли коренных жителей Африки белые, да и сейчас могут проговориться.
«Расизм не мог исчезнуть так быстро, слишком мало времени прошло, апартеид в Намибии отменили в середине 90-х – это даже не жизнь одного поколения, нынешняя молодежь успела застать сегрегацию и нравы, когда моих родителей, например, называли бабуинами. Сейчас это считается неприличным, но нет-нет, проскальзывает в междусобойчиках. Существует ли обратный расизм, черных к белым? Тоже есть, хотя и не такой откровенный, как в Йоханесбурге, потому что любому худо-бедно живущему африканцу ЮАР кажется раем, и все туда едут с большими надеждами, а там их никто не ждет, вот и рождается агрессия против белых более-менее успешных людей. В Намибию же труднее сунуться, у нас более строгие правила миграции».
Я спросила, что Наша думает о геноциде племен гереро и нама (имеется в виду истребление 50%-80% населения племен нама и гереро Германской империей в 1904-08 гг. – Esquire). Дело в том, что мне на глаза попались фотографии традиционных одежд женщин Намибии, и там трудно было не заметить черты немецкой культуры. Эта культура проявилась также в повседневной кухне (сосиски да пиво) и намибийском афро-немецком диалекте, ставшем родным для десяти процентов населения.
При таком влиянии немецкой культуры, что Наша думает о немцах и о правительстве Германии, которое до сих пор не принесло извинения за геноцид начала 20 века?Вожди племен гереро и нама требуют компенсации. Наша задумалась и только потом ответила рассказом про свою квартирную хозяйку-немку. «Я задала такой же вопрос хозяйке дома, у которой я снимаю квартиру. Она немка, потомок тех самых первых колонизаторов, приехавших в 1883 году, ее прабабка и прадед были в числе первых белых поселенцев на земле Намибии. Сейчас она уже совсем не ассоциирует себя с Германией, считая родным домом Намибию. И я спросила, что она думает о ситуации с геноцидом и правительством Германии. Хозяйка ответила, что Германия несет ответственность за свои преступления, но требовать для каждого денежной компенсации – это уж слишком. Прошло столько лет, и Германия достаточно отдала этой стране, пора бы уже позабыть прошлое и жить дальше». [caption id="attachment_34661" align="aligncenter" width="1000"]
Столица Намибии Виндхук[/caption]
– Ты согласна с этим? – спросила я.
Каково это, слышать такое от женщины, предки которой убивали твоих соплеменников, уничтожив шестьдесят пять тысяч людей племени гереро и десять тысяч племени нама, оставив в живых около двадцати и десяти тысяч соответственно? Кроме того, есть сведения, что немцы уже тогда начали проводить эксперименты над живыми людьми.
Ответ удивил меня взрослой мудростью: «Все это ужасно и бесчеловечно, но сколько можно ждать раскаяния, да и что оно даст? Меня больше расстраивает, как мы, африканцы, сами относимся друг к другу сегодня. Мне стыдно, что мои соплеменники не ценят образования, а хотят выехать за счет чувства вины белых».Мы еще долго говорили – о расизме и о том, сколько нужно времени, чтобы его не было ни в законах, ни в головах людей. Я узнала, что бойфренд Наши – белый африкаанс, они вместе уже два года. Отец не одобряет эти отношения, мама воспринимает нормально. Еще десять лет назад такие межрасовые пары можно было сосчитать на пальцах одной руки, а сейчас их довольно много. Молодежь ломает предрассудки, недоверие и предубеждения. Тут я не удержалась и, рассказав про славных представителей родной земли, призывающих казашек встречаться только с казахами, спросила, есть ли похожие «защитники национального черного достоинства» в Намибии?
Наша долго смеялась и ответила, что если и были, то быстро сдулись, потому что были смешны и не встретили поддержки.А вообще, я ее удивила: все-таки я была белой в ее глазах, кроме того, ей кажется абсурдной сама идея борьбы за чистоту нации, когда эта нация как таковая еще не сформировалась. «Как можно говорить о единой нации, если мы все состоим из множества племен. У нас в Намибии тоже есть разные племена с разными языками и культурами, есть оседлые и есть кочевые, есть те, что до сих пор говорят цокающим языком, а есть и те, что одеваются как в средневековой Германии. Есть белые намибийцы, а есть африканские.
Как можно отгонять людей друг от друга и запрещать ассимилироваться, когда мы все живем в одной стране? Разве не так формируется нация, через ассимиляцию множества в единое целое?»Ну что я могла ответить нашей Наше? Оставалось только признать, что намибийское общество более продвинуто, чем наше.
Источник фото shutterstock.com Читайте предыдущие письма из Африки здесь.