Насколько сильно меняется жизнь одного конкретного человека, который сталкивается с неожиданным и неизбежным? Можно ли смириться с тем, что твоя жизнь больше не будет прежней? И как изменилась столица Украины после того, как в стране начались военные действия? Esquire публикует письмо украинской журналистки Виктории Власенко, ставшей свидетельницей страшных событий, которые в соседней стране прозвали не иначе как "спецоперация".
Кто я и чем занималась на момент начала войны
Я родилась в Черниговской области, в маленьком городке на границе с Россией. Родители и сейчас там живут. Я же в 2004 году переехала в Киев, здесь училась в университете, а потом строила карьеру в медиа, и здесь же – в Киеве, у меня появилась своя маленькая семья - муж и дочка.
После декрета мне захотелось сменить сферу деятельности, и я ушла работать в одну из крупнейших украинских IT-компаний. На момент начала войны я уже год как управляла проектами в Африке и готовилась открывать YouTube-проект для англоязычной аудитории. Впереди должно было быть столько интересного! Только серая февральская погода расстраивала и новости о возможной войне не давали покоя.
Настроение перед войной
Ты, наверное, много раз это слышала от людей из Украины: никто не верил страшным прогнозам. Мы думали: с чего России на нас нападать? Мы, конечно, понимали, что настроения там по отношению к Украине такие себе - родители мужа живут в Крыму, и мы много лет наблюдали, как там по ТВ разжигали ненависть к Украине и прививали любовь к войне. Но, честно сказать, мы не могли относиться к этому бреду серьезно. Просто смеялись, что у них там какая-то альтернативная реальность, не имеющая ничего общего с тем, как мы живём на самом деле.
У нас было много рациональных аргументов, почему никакой войны сейчас быть не может. Но посольства отзывали сотрудников из Украины, люди семьями выезжали за границу «на всякий случай», и было тревожно. Но все-таки мы верили в лучшее, и вообще думали «Почему это мы должны уезжать из своего города, если он наш? Это наш дом!».
Накануне, 23 февраля, я уже точно понимала: что-то будет. Возвращалась после работы позже обычного, и во дворе дома дорогу мне перегородило «тело»: явно неадекватный худощавый мужчина, такой – уголовного вида. Его компаньон был совершенно противоположного вида, огромный, невозмутимый, как охранник. Я убежала домой, но весь вечер тряслись коленки. Чтобы ты понимала, я уже очень много лет такого не видела в своём городе. Не знаю, может, в 2000-х вот так мог тебе кто-то дорогу перегородить. Но меня испугало ощущение, что это не местные, и вообще что в городе много «чужаков» - таких бандитского вида людей. Тогда я подумала, что, возможно, съехался сюда криминал из разных регионов на пустые квартиры первых «беглецов». Но сейчас я почти уверена, что эти двое были диверсантами.
То самое утро и первый день войны
Спалось мне так себе, поэтому в 4 утра, как и вся страна, я проснулась от звука взрывов. «Петарды, не накручивай себя», – подумала я. Но на всякий случай открыла ленту новостей в Facebook. Там был пост знакомого «Россия бомбит Украину. Прямо сейчас». И всего за минуту две сотни комментариев о взрывах, которые слышно в разных районах Киева и разных регионах страны.
Я разбудила мужа. Руки тряслись, губы тоже, ноги ватные. Я еле выговорила: «Война таки началась. Нас бомбят». Надо было думать, что делать. Уехать куда-то, или сидеть наоборот тихо. А то вдруг в машине попадёшь под обстрел. Вообще непонятно было, чего ждать.
Тем временем родители прислали видео, как российские танки едут по нашему городку. Жители снимали из окон. Местные моментально среагировали – стали делать кто что может. Стирать направление движения с дорожных указателей, кто-то просто пытался с ними ругаться. У нас очень смелые люди. В соседнем городке, где живет моя крёстная, люди с голыми руками вышли на танки. Как-то все сразу мобилизировались. Очереди в военкоматы – очень много желающих защищать свою страну.
У войны есть своя психология, и это один из этапов - адреналин, подъем патриотизма
Вместе с тем, как удар по голове прилетали новости: нашего ветеринара расстреляли прямо в машине вместе с семьей - женой и двумя маленькими детьми. Моя подруга с мамой сидела в подвале в Гостомеле под Киевом, где шли самые активные военные действия. Прожили там больше недели – не успела выехать в первое утро, а потом уже было поздно, вокруг шли бои. Решились бежать только тогда, когда узнали, что в соседнем посёлке вовсю идут военные действия.
"Мы решили, что лучше быть расстрелянными в машине, чем ждать, пока они придут сюда и будут творить неизвестно что", - вспоминает она сегодня. Люди, которым пришлось выбираться из Бучи, Гостомеля, Ирпеня в первые недели войны - они пережили ещё много ужасов по дороге. Сожженые машины на обочинах, расстрелянные целые семьи внутри… трупы твоих соседей и их детей, взрывы с разных сторон. Честно, я даже не представляю, как после пережитого возвращаться к обычной жизни. Моя подруга смогла выехать на запад страны, но ещё 2 месяца не разбирала рюкзак - вдруг придется снова в спешке бежать. Когда над ее временным домом начали летать военные вертолеты, она решила уехать в Европу.
В нашем районе в Киеве было относительно спокойно. На нашей улице упала отработанная ПВО ракета, только стёкла в некоторых домах выбило. И был этот жуткий свист над головой во время воздушных тревог. В первый вечер мы пошли в бомбоубежище на ВДНГ. Там было сыро, холодно, мы ужасно замёрзли, а дочка разбила бровь. Так что на ночь вернулись домой. Отодвинули диван к коридору, заклеили окна скотчем, и легли спать.
Эвакуация из Киева
Утром я проснулась от сигнала воздушной тревоги в приложении «Киев Цифровой». Но была настолько истощена, что уснула снова. К вечеру второго дня поняла, что в таком безумном стрессе не могу даже базовые функции человека выполнять. В это время моя компания уже начала эвакуацию сотрудников, и мы с мужем решили, что попробуем выехать.
Отдельно хочу сказать о своей компании: настолько грамотно были организованы процессы в первые дни. Координаторы искали жилье, транспорт, водителей (это, кстати, оказалось сложной задачей; были автобусы, но никто не хотел ехать, боялись попасть под обстрелы по дороге).
Дорога на запад заняла у нас 2 суток. Потому что все трассы были сплошной пробкой. Бензина не было, а там где был - огромные очереди. Я, муж, моя сестра, её кот, наша собака, наша двухлетняя дочка – все ужасно устали. Но это всё мелочи. Всю дорогу мы слушали радио, и корректировали маршруты, если в каком-то из населенных пунктов по дороге начинались обстрелы.
Очень хорошо помню момент, как в 5 утра мы заехали в регион своей эвакуации. Это было так, как будто мы попали в рай. Горы с красивейшими реками, спокойствие, тишина. Я не верила своему счастью.
Жизнь в эвакуации
Мы поселились в горном селе на границе с Европой. Отели, санатории, обычные дома там на тот момент были забиты под завязку такими же переселенцами. Собственно, мы переселенцами себя не считали – думали, что это на неделю-две.
Когда после двух суток дороги в санаторской столовой я увидела чай, печенье, 4 кусочка масла, заботливо сложённые на тарелке для нас, то просто расплакалась.
В этом селе мы провели 4 месяца. Я думаю, это был какой-то подарок судьбы нам, даже не знаю за что. Среди всего того ужаса, который переживали наши друзья и родственники в Чернигове, Харькове, Мариуполе, на передовой – мы были среди невероятной красоты природы, в относительном спокойствии и безопасности (относительной - потому что там тоже были воздушные тревоги, и однажды ракета прилетела в населенный пункт неподалёку).
Но близость нашего села к Европе все-таки снижала градус тревоги.
Первый месяц мне каждую ночь снились взрывы, бомбоубежище, я слышала фантомные звуки по ночам. Но спустя несколько месяцев успокоилась.
Мы скучали по дому. Уезжали с минимумом одежды и вещей – 2 кофты, одни штаны, одни ботинки. Как-то друг передал нам большую сумку с одеждой из дома. Казалось бы, вещи ничего не значат, но это была такая радость, просто не передать.
В эвакуации нам пришлось отстраивать много процессов заново: удалённую работу, уход за ребёнком, быт + искать источники восполнения внутреннего ресурса, который съедается войной очень быстро. Каждый день перед работой я открывала новости, сообщения от друзей, полчаса тихо плакала, отправляла донаты знакомым в армии, и садилась делать свою работу. Моя компания помогает сотрудникам, которые решили пойти в ВСУ, и их семьям, покупает амуницию для них, поддерживает армию. Чтобы мы имели возможность и дальше это делать, нужно чтобы бизнес работал стабильно. Нельзя было раскисать.
Кроме работы у меня была ещё одна большая причина не падать духом: двухлетняя дочка. Первые недели она кричала во сне. Боялась каждого звука. И каждый вечер просила показать ей фото и видео из дома.
Я постаралась организовать для неё самое хорошее детство: с детской площадкой во дворе, поездками на ферму к животным, мороженым, сказками и достаточным количеством времени с мамой. Но тем не менее, в свои два с половиной года она знает, что мы не можем поехать к бабушкам и дедушке, потому что там стреляют.
И хотя внешне всё было вроде как хорошо у нас, мы чувствовали, что «зависли» в какой-то неопределенности. Невозможно всё время жить в отеле. Не за горами осень и зима. Надо выйти из зоны комфорта, чтобы понять, где и как мы будем через полгода.
К этому моменту некоторые наши друзья долгосрочно поселились во Львове, Ужгороде, других западных городах. Кто-то уехал за границу. Кто-то вернулся в Киев и чувствовал себя там нормально. Мы тоже решили попробовать вернуться.
Возвращение в Киев
За неделю до возвращения я снова стала плохо спать и видеть подвалы со взрывами. Все время думала, зачем мы везём ребёнка туда? Чисто статистически, вероятность, что что-то прилетит в наш дом, не высокая. Но если вдруг прилетит - как я буду с этим жить? Не знаю. До сих пор не знаю.
Киев изменился, но как по-другому? Очень много бизнесов закрылось. Люди выехали. Когда гуляю вечером по улице, смотрю на дома вокруг - процентов 30 окон, наверное, светится (это сугубо моя оценка и в моем районе). По приезду в Киев мне сразу бросилось в глаза, насколько людей здесь вымучила война. Кто-то выезжал как мы и теперь снова пытается привыкнуть к тревогам. Кто-то переживал в Киеве его самые сложные дни – жил в метро, волонтерил в территориальной обороне; кто-то переехал сюда из городов, которые сейчас под обстрелами и в оккупации - Харьков, Херсон… Очень много боли пришлось пережить нашим людям и приходится испытывать до сих пор. Мы сильно ненавидим. Но вместе с тем пытаемся направлять эту ненависть в конструктив: маленькими действиями каждый день приближать победу; поддерживать друг друга. Когда я вижу поддержку из-за рубежа, в том числе из Казахстана, это придаёт силы, и за это вам большое спасибо - впереди ещё длинная борьба, а силы нам понадобятся...
P.S. Редакция Esquire Kazakhstan благодарит автора за искреннее письмо. И желает ей, ее семье и соотечественникам, мира, былого спокойствия и уверенности в завтрашнем дне.