Главный редактор проекта Factcheck.kz Павел Банников рассказал Esquire о том, что слово «фактчек» в Казахстане вызывает ступор у большинства и почему один из главных трендов последних пятнадцати лет с большим трудом пробивается в сознание среднего казахстанского (и не только) интернет-юзера.
Сознание – это весьма специфическое, часто оно гордится тем, что его носитель давно избавился от телевизора, «который врет», и читает только новости в интернете. А новости в интернете врут не меньше, и даже больше, особенно если посчитать в терабайтах. И даже те, кто хорошо понимает суть избитой фразы «интернет – это новый телевизор», находятся в целом в тех же условиях, что и менее критически настроенные сограждане по сети интернет.
Мы не верим почти ничему, что появляется в печати и на новостных сайтах, при этом почти безоговорочно верим тому, что попадает к нам в ленты и мессенджеры от друзей и родственников. И эта ситуация вполне объяснима. Проблема в том, что редакционные стандарты уступили место нагону трафика. Главная задача журналистики – информировать – отошла на второй план. Теперь важно не информировать, а получать просмотры. И пока издания в США (например, Washington Post), поняв, что начали проигрывать соцсетям, фейкам и пропаганде, выводят на новый уровень расследовательскую журналистику и стараются нарабатывать качественную аудиторию, готовую платить за качественную информацию, мы живем в мире победившего кликбейта: новостей о мертвых детях, нижнем белье Баян Есентаевой, косноязычии очередного мажилисмена и прочего «он просто нажал на кнопку, и вот, что произошло потом…»
Недоверие СМИ подкрепляется и самой их работой. Центральноазиатские СМИ от крохотных региональных до республиканских гигантов регулярно распространяют или даже производят дезинформацию вместо информации.
В подмене информации в заголовках и лидлайнах замечены и Tengrinews, и «Закон», и 365info, входящие в топ-10 новостных ресурсов Казахстана. Я не говорю уже о публикациях в СМИ релизов от СМК (Союз мусульман Казахстана) и МКПЧ ЦА (Мусульманского комитета по правам человека в Центральной Азии) – «организаций», которые состоят всего из одного человека Мурата Телибекова, который жирно троллит СМИ фейковыми новостями. А редакторы новостных лент Казахстана и Кыргызстана радостно публикуют эти релизы в качестве реальных новостей. Справедливости ради стоит отметить, что от распространения фейковых новостей не застрахован никто, даже Associated Press, что, конечно, оптимизма не добавляет. В итоге нам действительно проще поверить рассылке в WhatsApp, чем статье на Zakon.kz.
Фейки и феечки
Проблема с фейком в том, что его можно сделать буквально на коленке за пятнадцать секунд. Берете видео с убийством в магазине в Минске в 2016 году, пишете в заголовке, что это произошло в Таразе вчера вечером, и отправляете в достаточно населенный паблик в любой соцсети или в родительский чат в мессенджере. В большинстве случаев вирусный эффект обеспечен. На развенчание фейка понадобится куда как больше времени, а многие СМИ просто не будут этим заморачиваться. И хотя с описанным выше случаем, к счастью, разобрались достаточно быстро, развенчание не способно полностью остановить распространение фейка. По причине, описанной еще выше, – утраты доверия к институциям.
С фейками пробуют бороться в разных странах и на государственном уровне. Но пока эффект неясен – ни от запретительного закона о соцсетях в Германии (который теперь хотят отменить), ни от отряда интернет-эльфов в Латвии (который регулярно попадает под раздачу от троллей), ни от блокировки соцсетей (их слишком много, блокируется одна – начинает работать другая).
Ряд недавних поправок в казахстанский закон о СМИ, несмотря на то, что они неприятны журналистам и покушаются на свободу слова, в какой-то мере проясняет вопрос ответственности за распространение недостоверной информации. Однако привлечь всех фейкмейкеров к ответственности едва ли возможно.
Так что говорить об осмысленности этих поправок не приходится, продолжаем работать в привычном режиме: разоблачаем фейки и ложь, подтверждаем правду и делимся инструментами проверки данных с аудиторией – никакой фактчекинговый ресурс не заменит полностью критического мышления самому читателю.
Дура лекс
Чувствуете, кто-то подкрался сзади? Расслабляться нельзя. Хотя и тут можно найти что-то позитивное: наконец-то слово «пропаганда» будет сложно использовать в сочетании со «здоровым образом жизни» или «патриотизмом». Определение уже не позволяет. И на том спасибо.
И о погоде
Примерно в таких условиях делается фактчек в Центральной Азии. Но сказать, чтобы условия эти были совсем уж неблагоприятными, нельзя. Больше 150 фактчеков и развенчаний фейков за полгода, в том числе проверка заявлений мажилисменов, министров, представителей Нацбанка, акима Алматы, развенчание ряда мошеннических схем. Опора на открытые данные позволяет нам избежать субъективности и преследований – с тем, что опубликовано в открытых источниках, сложно спорить. А сама картина по соотношению правды и лжи выглядит следующим образом: из всех проверенных утверждений публичных лиц и значимых для общества нарративов в 2017 году 34% оказались ложью, иногда шедевральной, как в случае с заявлениями партии «Ак жол» по метадоновой программе, 20 – правдой, по 18 – полуправдой и манипуляциями. Остальное лежало в области фейков и городских легенд. Ложь и манипуляции вкупе составили больше половины проверенных нами социально значимых фактических утверждений. Выводов тут не будет, это просто факт ушедшего года.
Чтобы что
Когда меня спрашивают: «А зачем вот это вот все, чтобы что?» – я чаще всего отбиваюсь жутко пафосной фразой «Чтобы приводить информационное поле в соответствие с реальностью». Звучит громко, непонятно и эффектно.
На деле все проще – я хочу жить в реальности, минимально искаженной чужой волей. Особенно если эта воля вступает в разрез с моей способностью мыслить критически и самостоятельно оценивать мир, в котором я живу. Мои коллеги мыслят схожим образом. И я счастливый человек: жить так – моя профессия.
Иллюстратор Артем Калюжный
