Южнокорейский кинорежиссер и сценарист. Лауреат четырех премий «Оскар» за один год (второй случай в истории премии после Уолта Диснея, 1954 год). Известен зрителю по таким фильмам как «Паразиты» (первый южнокорейский фильм, удостоившийся «Золотой пальмовой ветви» Каннского фестиваля, а также первый фильм на иностранном языке, получивший «Оскар» как лучший фильм) и «Сквозь снег».
Мне было где-то 11-12 лет, я учился в средних классах школы в Корее и тогда я уже решил стать режиссером. Не знаю почему, но мне очень нравились фильмы с самого юного возраста. В Южной Корее тогда не было фильмотеки, как и не было интернета или DVD. Поэтому я смотрел фильмы, которые показывали по телевизору и по кабельным каналам.
Я видел много иностранных фильмов, которые транслировались по телевидению. Я был одержим ими. В пятницу вечером американский военный канал показывал много эротических и жестоких фильмов. А по выходным я смотрел классику, которая транслировалась по телевизору. Я хотел всё узнать о фильмах, поэтому много учился. Я смотрел один и тот же фильм десятки раз и изучал его.
В возрасте 7-9 лет я был большим фанатом Альфреда Хичкока и был потрясен его умением создать напряжение.
Я снимал свадебные ролики. Есть люди, у которых еще остались кадры, которые я снимал для них. Я снимал очень хорошо. Если родители плакали, я снимал их крупным планом, и если был кто-то, похожий на бывшую девушку жениха, я тоже снимал её крупным планом.
Я всегда хотел снимать жанровое кино, и в то же время я обожаю нарушать его границы, обманывать ожидания.
Дискуссия о том, чем жанровое кино отличается от авторского, – это тоже не про меня.
У нас в Корее есть такой термин – «случайный танец», когда ты двигаешься в такт музыке, но абсолютно беспорядочными, случайными движениями. И чтобы так танцевать, не нужно знать историю танца, особенности разных мировых стилей — ты просто слушаешь свое тело. Мне кажется, я примерно так снимаю кино.
У меня голова так устроена: меланхолия сосуществует с яростью, а смех – со слезами.
Я считаю, что свои, так сказать, умные мысли лучше не оборачивать в древнегреческую тогу. Меньше патетики, больше динамики.
Честно говоря, я совсем не богат. В моем доме «паразитам» было бы негде спрятаться, настолько он мал. Я еле-еле тяну на средний класс.
Был момент, когда я был близок к тому, чтобы бросить кино. Это было в 1998 году, когда я разговаривал с моей женой. Я сказал: «У меня есть накопленные деньги, так что просто дай мне еще один год». Так что в том году я пошел ва-банк с мыслью, что собираюсь сделать все возможное, даже если это закончится неудачей».
Я женился в 1995 году, и время с того дня и до «Воспоминаний убийцы» в 2003 году были невероятно тяжелыми для меня. Было настолько плохо, что однокурсники подкармливали меня рисом.
Скажу, возможно, крамольное: с чего мы все взяли, что условия жизни должны беспрестанно улучшаться, расти минимальные заработные платы, пособия всякие? Если у каждого теперь по три мобильных, не надо называть это прогрессом. Концепция прогресса – вредная утопия. Кризис перепроизводства и эйфория потребления.
Мы можем рассчитывать только на самих себя, ведь, кроме себя, мы не нужны никому и никто нам не должен.
На Западе Южную Корею представляют как страну кей-попа и модных телесериалов и автоматически думают, что мы купаемся в деньгах. Люди ожидают от Кореи изысканной, стильной картинки и кого‑то шокирует, наверное, что у нас есть нищета.
Дети априори маргинальны, они еще не стали частью системы, на них не лежит никаких обязательств перед обществом, этим они мне чрезвычайно близки.
Явление поляризации – социальный феномен. Думаю, что по всему миру обстановка выглядит схожей. Разрыв между богатыми и бедными понемногу увеличивается – и эта поляризация создает базис для таких картин, как «Паразиты».
Ситуацию с огромной пропастью между бедными и богатыми не изменить. Ее не изменить при нашей жизни и при жизни наших детей – вот в чем ужас.
У меня есть сын, и я вижу, что ситуация не слишком изменилась с приходом нового поколения. На самом деле мне страшно.
На мой взгляд, чем больше на экране кровавого хардкора, тем меньше зритель верит в него.
