Советский и российский актёр театра и кино, общественный деятель, театральный педагог. Герой Труда Российской Федерации, народный артист СССР, лауреат Ленинской премии (1980).
Я почти четыре года был в оккупации у немцев мальчишкой, с семи до 11 лет. Дети войны быстрее взрослеют и быстрее видят разницу между правдой и ложью. Это действительно так, и это остается на всю жизнь.
У нас в доме квартировал немецкий майор, он подарил мне толстый ремень, который я тут же надел на себя и очень им гордился. Один немец увидел этот ремень и приказал отдать. Я не согласился. Тогда он поднял автомат и сделал несколько очередей выше моей головы. Сказать, что я испугался – ничего не сказать. После этого случая я заикался много лет и даже мочился в постель…
Меня часто спрашивают: откуда у вас берутся силы? Я думаю, что из того времени. И я действительно считаю: будь тогда у нас другое поколение, то неизвестно, что было бы со страной.
Люблю Пушкина, люблю Лермонтова, люблю Серебряный век, обожаю Гумилева, Ахматову, Цветаеву. Когда нет работы в театре или в кино, я беру этих авторов, читаю, выступаю с сольными концертами, и мой творческий организм все время находится в форме. Я очень люблю читать.
Я обладал удивительной способностью заводить друзей, которые были старше меня, и иногда намного. Это великое счастье.
Думаю, что сегодня актер изменился. Советский был глубже. Не зря же на Западе так ценились наши актеры.
Как хохол, я обладаю редким слухом. До сих пор второй концерт Рахманинова могу от начала до конца исполнить — первый голос, вторые голоса, третьи. Это чисто украинское свойство.
Самой моей любимой ролью является эпизод в «Полосатом рейсе», где я играю парня, который говорит: «Красиво плывут! Вон та группа в полосатых купальниках…» Я счастлив, что это сыграл! Потому что у меня в кино комедийных ролей до этого не было.
Актёр обязательно должен оставаться загадкой для зрителя. И старшие поколения строго следовали этому правилу. Если о тебе известны бытовые подробности, да ещё какие-то пошлые, то это уже невозможно сбить никакими образами и никаким талантом.
Я люблю спорт. Считаю, что для актера это необходимейшая вещь. Если ты герой-любовник, изволь каждое утро делать зарядку и соответствовать своему амплуа.
Сегодня люди предпочитают комедию, развлекаловку. Серьезных, каких-то глобальных философских вещей избегают. Избегают классику. Мне это обидно, мне жалко, потому что без этого душу человеческую просто не воспитаешь.
«Семнадцать мгновений весны»- это первый, великий русский сериал. А дальше пошли такие, что не дай бог.
Для меня всегда были важны основополагающие ценности и хороший вкус к природе, музыке, языку, искусству. Это самое главное.
Повсеместно наблюдается безвкусица. Сегодня авангардизм не дает покоя, и под его эгидой к большим глубинам подойти не получается.
Я никогда не свирепствовал по женской части… Лишь когда снялся в своем первом фильме «Аттестат зрелости» и на меня начали заглядываться девушки, немного загордился. К счастью, мой педагог, Сергей Львович Штейн, быстро поставил меня на место. Он сказал мне: «Неужели ты веришь, что на самом деле такой, как о тебе говорят?!» Это здорово меня остудило…
Мне не нравится, когда современные журналисты называют меня секс-символом и задают вопрос, сколько у меня было женщин… На это я могу ответить только одно: «Выйдите вон!»
В такой огромной стране, как Россия, только отпусти вожжи… Через день всё распадётся, растащится по кусочкам! Если государство не имеет железной руки, страдает вся страна. Только в сильной стране будут на достойном уровне и промышленность, и культура, и наука, и образование.
Я долгое время не думал о возрасте, пока ко мне на гастролях в Грузии не подошла великовозрастная поклонница, которой было уже лет девяносто, и не сказала мне: «Василий Семенович, я так вам благодарна! Я выросла на ваших фильмах!» Я на нее с ужасом посмотрел и ответил: «Вы выросли на моих фильмах? А Иван Грозный мне случайно привет не передавал?» После этого мы с ней сцепились, она сочла меня невоспитанным… А я потом подумал: «Господи, на сколько же я выгляжу? Неужели на девяносто?!»
Время позволяло мне, щадя меня, говорить и делать то, что я хочу.
Мне грешно жалеть о чем-то. У меня, слава Богу, жизнь сложилась и в театре, и в кино, и в чтении, и в преподавании, я достаточно востребован – и это великое счастье. Нет, мне гневным на Бога быть невозможно.
Из публичных выступлений
