По просьбе Esquire журналист Наталия Першина встретилась с альпинистом Василием Пивцовым, чтобы побеседовать с ним о высоком.
Среди моих друзей и знакомых немало людей незаурядных. Много известных даже. Но ни о ком из них, кроме Василия Пивцова, пока нет статьи в «Википедии». И никто еще не удостоился ордена «Курмет». И не стал одиннадцатым на планете человеком, который взошел на все 14 высочайших вершин мира без применения дополнительного кислорода. О том, что за человек этот заслуженный мастер спорта по альпинизму, младший научный сотрудник Института физиологии человека и животных, старший лейтенант спортивной роты ЦСКА Василий Пивцов, хочется рассказать без лишнего пафоса и высокопарных слов. Он и сам их очень не любит.
А многие, пожалуй, не любят Пивцова. Он неудобен, для кого-то – неуживчив и резок. Не стремится обаять собеседника при знакомстве и никогда не пытается войти в доверие. Скорее, это другим придется немало потрудиться, чтобы хоть немного его раскрыть. Он простой суровый, брутальный мужик, скупой на эмоции, сдержанный с теми, кто не входит в ближний круг (а таких всегда было очень немного). Ну, и профессия накладывает отпечаток тоже.
– За время моих занятий альпинизмом вокруг погибло человек 50, – объясняет Пивцов. – Из них больше десятка я знал лично. Не помню, кто, но хорошо и правильно сказал: вся романтика в альпинизме заканчивается на первом трупе…
Первый раз я увидела Василия зимой 2009-го на даче у знакомых. Был, кажется, чей-то день рождения. Имена доброй половины собравшихся были чуть менее громкими, чем имя самого Пивцова. Был битком набитый дом, очень весело, как-то просто и честно. Нисколько не престижно и не пафосно, но так, что за душу берет. Лучшие представители отечественного альпинизма тогда горланили песни Высоцкого и «Адаптации», выплясывая что-то несусветное. Подумалось: вот оно, торжество тестостерона! Неистовая мужская натура во всей своей первозданной, не испорченной гламуром красе. Насколько Пивцов сдержан в повседневной жизни и работе, настолько же неуемен в веселье. Мне понравилось.
Его забавляют восторженные вопросы романтически настроенных журналистов и блогеров о красоте, покорении стихий и единении с природой.
– Какое там единение! На горе ты впахиваешь так, что ничего, кроме дороги, не видишь. Спросите еще у бегуна, который носится по кругу, какое он чувствует единение с трибунами… Бывают, конечно, относительно спокойные восхождения, когда еще можно о чем-то поразмыслить, вокруг оглядеться. Но я чаще всего думаю о еде. Голод на высоте зверский.
Кавалер ордена «Курмет» сидит передо мной, пьет чай, рассказывает, как пришел в альпинизм в середине 90-х, когда этот вид спорта в стране фактически умирал. По правде говоря, заниматься альпинизмом сегодня не многим проще. Настоящее восхождение требует нечеловеческих усилий и может считаться таковым, когда альпинист поднимается с минимумом снаряжения и без кислорода. Хотя бы потому, что каждый метр высоты дается адским трудом и лишние килограммы – экипировки или оборудования – невероятно затрудняют этот путь. Коммерческие же группы ходят в сопровождении шерпов (народность, живущая в Восточном Непале и Индии. – Esquire), доставляющих на вершины воду, еду, одежду и кислород. Благодаря чему тот же Эверест сегодня завален отходами прогрессивного «туризма»…
Увы, но нынешние тенденции из всего делать шоу просачиваются даже в этот трудный и настоящий спорт, в котором вроде бы невозможно что-то подделать.
Эпоха коммерческого альпинизма обесценивает прежние стандарты, заданные выдающимися спортсменами. Охотников до славы сегодня изрядно прибавилось, и известность многих альпинистов часто вытекает из умения вовремя и правильно сделать себе пиар. Пивцов известности не ищет. Искать ему приходится спонсоров, и тут уж поневоле становишься публичной персоной, что для Василия не самая комфортная роль. Он и в разговоре со мной тщательно подбирает слова, не хочет сказать о ком-либо лишнее. И совсем не потому, что боится. По-настоящему страшно ему было лишь несколько раз в жизни.
– В 2004 году на Хан-Тенгри 11 человек погибло в результате двух ледопадов, – вспоминает Пивцов. – Большая группа – поляки, чехи, украинцы, россияне. Пошли на восхождение, а там есть такой «прижим» на южном склоне… место коварное, где часто гибнут. Там и Валерий Хрищатый, наш легендарный альпинист, погиб (4 августа 1993 года. – Esquire). В этом месте и случился роковой ледовый обвал… Спасательные работы мы начали в первый же день, когда еще не весь лед сошел. В одной из трещин нашли тело, двое наших спустились к погибшему, остальные остались сверху. В это время наблюдатели заметили лавину, кричат в рацию: «Вася, валите оттуда!» Хорошо еще лавина пылевая была – это не так страшно. Но мы-то ее не видим. Ситуация дурацкая – стоишь, ни туда, ни сюда. И эти двое, внизу… Бежать некуда… Что делать? Прыгать к ним? Но там, в трещине, если закатает – смерть жуткая. Хорошо, лавина тогда до нас не дошла, хотя страху мы натерпелись… А работать все равно надо. На следующий день снова пошли, под угрозой ледопада этого… Ведь мысль о том, что не всегда стоит рисковать живыми, чтобы отыскать мертвых, очень сложно втолковать родственникам погибших, которые обычно требуют только одного: «Найдите тела!». Тогда мы так и не подняли всех. Вытащили только тело этого поляка. Потом сотрудники МЧС России прибыли, у них в тот год была отработка, и им удалось еще одно тело кое-как изо льда выпилить. Остальные просто оттаяли через какое-то время…
– На подходах к вершинам часто обнаруживаются тела?
– Часто, да. Мы когда на Эверест с Максутом Жумаевым (напарник Василия Пивцова при восхождениях на все восьмитысячники мира. – Esquire) шли, он насчитал пять тел.
– А их потом оттуда забирают как-нибудь?
– Да оттуда свою бы задницу унести, что не всегда и не у всех получается, а чью-то – это немыслимо практически. Высоты ведь терминальные…
Слушая Пивцова, я отчетливо понимаю: труд альпинистов не только опасный, но и неблагодарный. Успех в этой профессии зависит от множества вещей: погоды, снаряжения, товарищей по команде, наконец, от условий в стране, где планируется восхождение. Как-то в Непале на маоистской территории перед восхождением на пик Макалу наши альпинисты едва не попали под обстрел на взлетной полосе. Здесь в 2002 году исчез российский экипаж. По рассказам местных, борты там часто угоняют в Индию, экипаж попадает в рабство или погибает. Но для Василия Пивцова и Максута Жумаева тогда все разрешилось благополучно, и восхождение на Макалу состоялось.
Многое решает и физическое состояние. Оно даже у подготовленных спортсменов может быть непредсказуемым. Высота страшные вещи с организмом делает.
– Галлюцинации, например. У меня были, хотя и не слишком навязчивые – я мог осознавать, что это глюки, и контролировать их. Казалось, я свои легкие и бронхи занял у другого человека и надо их в сохранности вернуть. А я, когда делаю 10-12 шагов, начинаю дышать активно, и холодный воздух их травмирует. Он на высоте, да еще при морозе и ветре, и так высушивает слизистую, обжигает, режет трахею. И мне кажется, что надо дышать меньше… И, главное, перехода ведь нет – от состояния четкого восприятия действительности до момента, когда неадекват попер. Во время восхождения на Дхаулагири (вершина в Гималаях высотой 8167 м над уровнем моря. – Esquire), уже на спуске, я поймал себя на том, что как будто уснул, когда остановился ненадолго и Жумаеву веревку выдавал. Тут вижу, как он подходит к столу накрытому, с шампанским. Понял: глюк, встряхнулся. И картинка пришла в норму: я вижу, как Максут работает на мутном склоне… И это еще хорошо, когда откровенное гониво пошло – ты можешь сообразить, в чем дело. Опасно, когда картинка эта укладывается в рамки твоей реальности, обычных действий, и ты вдруг верх с низом перепутал, к примеру. Такое может плохо закончиться. У некоторых, бывает, появляется «друг» – напарник какой-нибудь, разговаривает, зовет куда-то с собой. В том и состоит опыт – научиться отличать галлюцинации от реальности и справляться с ними.
В мире альпинизма, как и во всяком деле, к сожалению, находятся свои диванные эксперты. Как и те, кто им, увы, верит.
О том, как и в каком качестве Пивцов вошел в элитный список Quest-14, было много разговоров. И по сей день очень немногие знают всю правду. В этот список попадают альпинисты, покорившие все 14 восьмитысячников планеты. Насколько это непросто, можно судить уже по одному только факту: за 40 лет – с 1970-го по 2011 год – до Пивцова и Жумаева в Q-14 значилось всего 24 человека со всего мира. Василий был отмечен двадцать пятым. Среди них на тот момент было лишь десять спортсменов, поднявшихся на все высочайшие точки без использования кислорода. Василия Пивцова можно по праву считать одиннадцатым. Почему это его право оспаривают – отдельная история.
– Есть один эксперт – Эберхард Юргальски, статистику ведет. Мои злопыхатели к его записям любят апеллировать. Вот у него мое восхождение на Эверест числится как кислородное. На самом деле кислород я использовал на спуске, на высоте 7800 м, после горы уже. Ситуация была кривая. И то, что я выжил тогда, – вмешательство высших сил, не иначе. Мне стало плохо после восхождения, и мы с Жумаевым не смогли спуститься до нашего штурмового лагеря. Пришлось ночевать наверху, а у нас с собой даже горелки не было, мы ведь на ночевку не рассчитывали, поэтому максимально облегчались, не брали с собой лишнего. У меня началось то, что называется обструктивным бронхитом. Я уже на восхождение ушел с инфекцией. В легких стала вырабатываться мокрота. А воды мы тоже с собой не взяли. В итоге – обезвоживание, и сгустки эти запечатали мне легкое. В общем, я не мог дышать. К высоте 8300 м мы подходили буквально по пять шагов. Там и заночевали. Пришлось снять ботинки. Оставаться всю ночь в них – значит отморозить ноги. А на такой высоте, чтобы их надеть потом, надо согреться самому, попить чаю, разогреть ботинки. А у нас нет газа, ничего нет. И подойти к нам никто не подойдет…
Приняли решение пожертвовать ногами. Я в частности. Но обошлось…
Потом уже, когда спустились в штурмовой лагерь, на 7800 м, у нас появилась горелка, лекарства, вода, и туда же пришли шерпы с кислородом. На спуске у нас темп был очень низкий, я был очень слаб, и мне буквально навязали этот кислород, чтобы стало полегче. Я не предполагал, что это примет подобный оборот. Если бы понимал, что восхождение без кислорода мне не будет засчитано, пободался бы, дошел как-нибудь в своем темпе. Там ведь оставалось-то совсем немного…
Есть и другие детали того восхождения, которые Пивцов озвучивать не хочет. Оставлю для мемуаров, говорит. Считаю, он имеет все основания быть прямым и даже резким, не слишком стесняться с определениями и никого не жалеть. А он не хочет никого ни обижать, ни обличать. И его можно понять – тот, у кого есть достоинство, чужого не замарает.
Пивцов независим в суждениях, не ищет признания ни у кого, не ведется на общепринятые понятия о престиже. Его трудно расшатать, выбить почву из-под ног. Мир вокруг будет сходить с ума и катиться ко всем чертям, а он упрямо будет держаться своего пути. Хотя по поводу героев и истинной природы героизма у Василия иллюзий тоже нет.
– Легко быть мужиком и героем наверху, а ты попробуй быть героем здесь. Гораздо сложнее жить обычной на первый взгляд жизнью, в которой надо заботиться, любить, работать каждый день. Мы всегда поступаем так, как нам проще. Настоящий подвиг состоится тогда, когда человек, которому легче рисковать жизнью в горах, чем заботиться о своей жене и детях, возьмет на себя эту ответственность. А тот, которому всегда легче было сидеть дома и жить интересами семьи в уютной, предсказуемой обстановке, пожертвует своим комфортом, встанет и отважится взойти на вершину.
Иллюстратор Мария Дроздова (Instagram: @marie.drozd.ova)
