Почему Казахский национальный университет ценится меньше, чем университет какого-нибудь маленького европейского городка– об этом размышляет наш автор, доктор математических наук, преподаватель университета Валентин Ли. 
В начале был «Болашак». Первая международная стипендия обещала абитуриентам райские кущи там и здесь, по возвращении на родину. Советская мечта о прекрасном далеком нашла свое воплощение в этой программе, ставшей негласным признаком элитарности.
Сейчас обладать красным дипломом, качественным знанием языка и упорством, чтобы поехать за рубеж, уже совсем не обязательно – сами все предложат и сами все дадут, были бы деньги. Но заграничный диплом по-прежнему вызывает пиетет. И в этом не было бы ничего зазорного, если бы таким же уважением пользовался диплом отечественный.
О необходимости реформы образования у нас говорят давно, собственно, все годы независимости. Но разговорами и составлением планов и бизнес-стратегий дело и ограничивается. Благо от тотальной безработицы среди молодежи долгое время спасала демография и ресурсная экономика, которая предоставляет много пустых рабочих мест с символической оплатой.
Но времена меняются. Экономический кризис, Евразийский союз, интеграция, открывающая трудовые рынки, – все тенденции последнего времени говорят о том, что конкуренция растет. Требования повышаются.
«Готовы ли вы к этому?» – спрашиваю я своих студентов, милых и способных в общем-то ребят…
Молодые специалисты страдают в первую очередь, ведь им нечего предложить работодателям, кроме диплома. Редкий свежеиспеченный в Казахстане кадр имеет понятие о том, чем ему предстоит заниматься на рабочем месте. И дело не в том, что он плохо учился, пропускал пары или скачивал рефераты (все этим грешат в той или иной степени), а в том, что образовательная программа местного университета дала ему несколько устаревшую информацию. Скорость которой в современном мире настолько высокая, что обновлять существующую базу нужно чуть ли не ежемесячно. Особенно в области точных наук, естествознания и медицины.
Я был на практике в нескольких университетах Франции и Германии. Причем не в столичных частных университетах, оборудованных по последнему слову техники, а в государственных учреждениях маленьких городов: Бордо, Тулуза, Страсбург, Циттау. Не самые новые аудитории, довольно обветшалые здания, но одно было бесценно – ежедневное сообщение с крупнейшими научными центрами. Студенты вторых и третьих курсов имеют полное право на стажировку в местной лаборатории или на заводе, где принимают участие в последних исследованиях и узнают, как собираются последние модели трамваев или аэробусов. К примеру, в Тулузе расположен концерн крупнейшей авиастроительной компании в мире Airbus. Основным поставщиком кадров на его завод является государственный университет Тулузы. Попасть туда нелегко, но возможно, нужна лишь настойчивость и хорошая успеваемость, а не патронаж в руководстве компании.
В регионе Бордо находится крупнейшая Лаборатория лазерных исследований, большинство ее сотрудников – выпускники государственного университета Бордо. Большинство студентов к моменту выпуска имеют практический опыт и представление о последних событиях в мире науки и техники, а потому представляют интерес как научные кадры.
А наших специалистов приходится обучать с нуля.
Я знаю студентов университета Асфендиярова, которые ко второму курсу не держали в руках шприца, а единственный разделанный труп в их жизни – это труп охранника, двадцать лет назад завещавшего себя анатомичке университета. За столько времени, проведенного в формалине, от мышц и органов благородного охранника почти ничего не осталось, но на нем все еще продолжают учить бедных студентов. В Соединенных Штатах каждым десяти студентам медицинской школы уже на первом курсе достается по свежему позавчерашнему трупу. Студенты могут самостоятельно препарировать его, начиная с кожи, послойно разрезать и рассматривать каждый орган. В Казахстане доступа к свежему человеческому телу у студентов нет.
И таких плюсов у зарубежного образования, которые можно получить и в Казахстане из тех же минусов, множество. Сессия – время Страшного суда. Даже самые нерадивые в этот период проявляют интерес к учебе из страха быть отчисленными. В Европе сессии проходят часто – три раза в семестр – и держат студентов в тонусе. У нас же, как в советское время, от сессии до сессии живут студенты весело, а сессия всего два раза в год. Фактически это значит, что полгода можно ничего не делать, а потом мобилизовать все силы и героически сдать экзамены. Молодые люди проводят бессонные ночи за зубрежкой, составлением изощренных шпаргалок и попытками выяснить, что же будут спрашивать.
Или возьмем традицию списывания, к которой у нас такое же снисходительное отношение, как к мелким взяткам. В большинстве американских и европейских вузов за cheating следует серьезное наказание. В моей практике был случай, когда в университете Бордо на государственном экзамене установили робота с инфракрасным лазером, реагирующим на малейшее движение. В течение часа он сканировал помещение и выявлял студентов, которые по недоразумению начинали активно копошиться. Тем, кто попался со шпорами, выдали запрет на сдачу экзаменов в течение одного года, фактически – запрет на учебу.
Я преподаю больше сорока лет – многого успел навидаться. Но сегодня, в веке 21-м, мне особенно обидно видеть, что система, которой я отдал всю жизнь, не хочет меняться, это все еще та самая закостенелая советская образовательная система. Учебные планы, методика не меняются из года в год. Большинство лабораторий оснащено старым оборудованием, которое неплохо функционирует для своего возраста, но работать с советскими осциллографами сегодня – все равно что отдавать предпочтение печатной машинке вместо компьютера.
Кое-какие инновации происходят: пару лет назад наш университет перевели на систему «интранет» — электронный журнал и база данных. Я радовался и был обеими руками «за», но в итоге вышло лишь больше бумажной волокиты – составление отчетности, рейтингов, заполнение бесконечных формуляров и форм. Зато теперь их можно скачивать из Сети прямо дома! Это как снимать все деньги с карты, чтобы расплачиваться ими кэшем и считать, что у вас продвинутый банкинг.
Ну и еще одна очевидная проблема нашего образования – преподавательский состав. Корифеи науки могут дать ученикам огромный пласт фундаментальных знаний и теоретической информации, но не практические навыки и полезные наводки. Рассказать студентам о современных тенденциях, подводных камнях в их специальности некому. Успешные представители профессии — вот первые люди, которые интересны студентам, не планирующим заниматься наукой, а таких сейчас большинство.
Будут ли вкладывать деньги в развитие научной базы, приглашать специалистов в качестве преподавателей, сокращать дистанцию между университетом и профессией — вопросов много, и от всех зависит репутация, и моя, и моего университета.
Автор Валентин Ли, доктор математических наук
