Начиная с Тимура Бекмамбетова наши кино-соотечественники овладевали теорией и практикой профессии в основном в России и Штатах. Но ситуация изменилась, и фильмов в стране стали производить столько, что тратить несколько лет на учебу вдалеке стало не только дорого, но нерезонно и неэффективно. Так в Казахстане стали появляться первые серьезные киношколы, и Taraz Film School — одна из них. Роман Райфельд встретился с ее создателем Дауреном Камшибаевым.
Основатель школы в прошлой жизни студент энергоинститута, который уехал когда-то давно в США учить язык. Параллельно искал себя, подрабатывал в разных сферах и совершенно случайно оказался на съемочной площадке режиссерского дебюта Филипа Сеймура Хоффмана «Джек отправляется в плаванье» (2010). Сыграв эпизодическую роль, он остался в картине простым pizza-boy — доставщиком пиццы для киногруппы. Позже, переехав из Нью-Йорка в Лос-Анджелес, поступил в писательскую школу при в калифорнийском университете, где осваивал азы написания сценариев. А cпустя 10 с лишним лет снял дебютный полный метр «Зере». Esquire писал о нем. У Даурена есть своя компания для решения юридических вопросов, связанных с кинопроизводством, но больше в индустрии его знают по другому проекту — Taraz Film School.
С какой целью Вы основали школу?
Прожив в США и вернувшись на родину, я заметил, что наше кинематографическое сообщество поделилось на два лагеря: создателей арт-хауса и коммерческих фильмов. И оба они скептически относятся друг к другу. У них нет точек соприкосновения, кроме членов съемочных команд. Я пробовал себя в обоих лагерях, мне не понравилось ни в одном. Решил, что будет легче вернуться на свою малую родину, набрать талантливых ребят и обучить их работать так, как привык я. Я наивно полагал, что на это уйдет год, ушло три. Имею в виду, до того момента, когда я уже стал уверен, что мы сможем снять полный метр. Цель открытия школы — найти срединный путь, когда кино не делится на авторское и коммерческое. Я хотел найти единомышленников, готовых пройти по этому пути. Я их нашел, и до сих пор мы идем вместе. Есть и еще одна цель — это социальный лифт. Человеку из провинциального городка сложно попасть в большую киноиндустрию. А киношкола позволяет ему это сделать да еще быстро. Важны лишь навыки, база и желание проявить себя на киноплощадке. Для наших выпускников — это колоссальная возможность за короткое время оказаться в рядах действующих профессионалов индустрии. И это то, что мои ребята и делают, работая в кинопроизводстве и покоряя свои высоты.
«За чей счет банкет?»
Первые потоки финансировались за счет частных средств, помощи неравнодушных, сейчас — на собственные средства. От государства мы ничего не получаем, хотя не раз обращались. Они не видят важности этого предприятия. Оговорюсь: была поддержка со стороны бывшего акима области, он помог приобрести оборудование. Но после его ухода новая администрация все договоренности забыла. Есть областной центр кино, где мы сейчас занимаемся в одном из помещений. У нас там даже есть настоящий кинозал на 30 человек. Школа бесплатная, денег за обучение мы не берем. Я уже который год размышляю, не пора ли начать взимать плату, даже были мысли разделить на платную и бесплатную группы или сделать плату ну очень низкой. Но в последний момент я всегда отказывался от этой идеи: хочется, чтобы у всех были равные возможности.
Как проходят занятия? Как соединяете теорию с практикой?
Обучение потока длится 3 месяца, до обеда у них учеба в своих вузах и колледжах, а с 5-6 вечера и до поздна — в киношколе. Людям настолько интересно, что никто не хочет уходить после 3 месяцев. К нам приезжают гости из Алматы или выходят на связь онлайн, делюсь своими знаниями и я сам. С понедельника по пятницу мы изучаем теорию, причем она подается через геймификацию. А в субботу и воскресенье ребята снимают короткие задания. Если первое задание — 30 секундный фильм без монтажа, света, цвета и звука, с одним актером, сделанный в одной локации, то на следующую неделю это уже два актера, монтажная склейка, звук и т.д. — идем от простого к сложному. Задания всегда даются в соответствии с той теоретической частью, которую они освоили за неделю. Применив правила на практике, студенты узнают, что для них работает, а что — нет. Девиз всех голливудских киношкол: нарушать правила можно, но только, если ты их знаешь. Раз в неделю смотрим хорошее кино, обсуждаем его.
Дайте примеры такого «хорошего кино», Даурен.
Для меня это картины Дворцевого. Например, «Тюльпан» (Сергей Дворцевой — родившийся в Шымкенте российский режиссер, лаурет премии «Ника» и Каннского кинофестиваля — прим. Esquire).
Кто учителя таразской киношколы?
Это действующие профи индустрии, которые всегда в материале, они не теоретики с багажом знаний и полным непониманием того, как их применить. Среди тех, кто преподавал у нас, оператор Азамат Дулатов («Келинка Сабина», «Шлагбаум», «Ага», «Улболсын» — прим. Esquire), документалист Канат Бейсекеев, сценарист Сабина Тусупова. Ерлан Утепбергенов преподает звук, мастер-классы по художественному наполнению картины дает Ильяс Турмахан («Тараз», «Лифт» — прим. Esquire). Была у нас и режиссер Дженнифер Арнольд («Эмили в Париже», «Американская история ужасов», «Бесстыжие», «Бруклин 9-9» — прим. Esquire). Она работает с крупными телесетями. Проект мы делали с американским консульством. Преподаватели у нас всегда на уровне. Это те, кто может и делиться, и мотивировать. Когда тот же Азамат Дулатов приезжает и дает мастер-классы, это огромная мотивация для ребят, которые только-только вступают на этот путь. Сейчас мы вынужденно отказались от актерского «факультета», потому что нет постоянного преподавателя, ведь все делается на благотворительной основе, и никто из учителей ничего не получает. Все понимают, что обучение бесплатное. Хотя мы всегда обеспечиваем приезжающих мастеров жильем и питанием.
Каким специальностям и сколько человек вы обучили?
Свою специализацию ребята понимают во время обучения. Изначально это кинопроизводители. На потоке обычно десять-пятнадцать человек. Каждую неделю они пробуют себя в новом направлении, снимая, понимая, как работает каждый департамент в кино и выбирая в итоге то, что им больше нравится с учетом способностей, которые проявляют. Мы обучили 62 человека: режиссеров, операторов, сценаристов, а также монтажеров, художников, продюсеров, осветителей, звукорежиссеров. Почему не в Алматы, а на переферии? Потому что у ребят, которые живут в области, возможностей нет. Планирую сделать на пятый поток большой республиканский набор, если получится.
Даурен, Вы обучаете специалистов для себя, и после они обязаны отработать на Ваших картинах?
Нет, хотя изначальная цель была такой, да. Но это невозможно, я это понял. Уже в процессе обучения ребята ездят на большие площадки в Алматы, ассистируют там профессионалам индустрии. Позже они начинают развиваться, работать самостоятельно. Конечно, когда у меня большое производство, мы все собираемся и на нем работаем, из выпускников мне никто еще не отказывал.
Зарабатывают ли они на Ваших картинах, или это идет в зачет платы за обучение?
У меня принцип: если есть деньги на картину, то все должны получить гонорар, в «Зере» так и произошло. Мы создаем атмосферу семьи кинематографистов, которые могут сделать что-то стоящее и помочь друг другу. Так что ни один студент школы не работает бесплатно.
Каковы результаты, помимо съемок полнометражной картины?
Для меня результат вот в чем. Когда ребята приходили на первое собеседование, то не верили в свои силы и в то, что можно научиться и войти в индустрию быстро. Сейчас по истечении небольшого отрезка времени они работают в большом кино, и у них это хорошо получается. Для меня это самое главное. Один из моих студентов, благодаря портфолио, которое собрал, учась и работая в Taraz Film School, поступил в Tisсh School (New York University Tisch School of the Arts — прим. Esquire). Туда поступить невероятно сложно, но он смог, и учится сейчас там.
Как идет четвертый набор?
Буквально на днях завершил собеседования. 10 февраля начинаем. Ребят будет немного: 7-10 человек. С каждым годом качество студентов растет. Четвертый поток, наверное, будет самым качественным, так как на 85% состоит из девушек, которые по природе своей более организованы.
Над какой картиной Вы работаете сейчас?
Мы должны были начать производство, посвященное таразским событиям 2011 года (теракт, совершённый 12 ноября последователем дшихадизма, погибло 7 человек — прим. Esquire). В ней попытка ответить на вопрос «почему я должен работать в силовых структурах». Потому что я считаю, что реформу МВД нужно начинать с голов тех людей, которые в эту структуру приходят. Но замакима Тараза, как недальновидный чиновник затянул решение вопроса, а после произошли январские события этого года. В итоге проект отложен. Но мы работаем над многосерийной картиной, которую я долго вынашивал, ее рабочее название «Город волков».
Что Вы лично чувствуете после январских событий в Казахстане?
Я очень переживал за семью, близких, друзей. Они оказались в самом эпицентре, в Алматы. В воздухе чувствовался запах наступающих перемен. Было четкое осознание того, что, как раньше, быть уже не может. И туман, что висел в те дни над городом, четко символизировал неопределенность — что будет дальше: лучше или хуже? После густого тумана хочется увидеть наконец ясный день, солнце, потому что эта ночь, она уже, если честно, всем надоела.
Собираетесь ли отразить проблемы в стране, высвеченные событиями, в своих фильмах?
Конечно. В «Городе волков», который сейчас снимаем, к власти приходит новый президент, который ставит четкую задачу: ликвидировать наркотрафик в стране. Мне кажется, только так это и возможно — если есть политическая воля сверху. Та наркотическая эпидемия, что происходит в Казахстане, и что она делает с людьми, это, конечно, страшно. И если не понять весь масштаб катастрофы, может быть очень поздно, настолько доступны стали все эти дизайнерские наркотики. Зачем нужны все эти реформы, если мы можем потерять целое поколение? Некому будет жить в новом Казахстане. Этот фильм — попытка осмысления и этого вопроса, и январских событий. Ведь они тоже могут послужить триггером к решению этой проблемы.
