В марте Джулиан Леннон – музыкант, фотограф, писатель, продюсер и лауреат премии мира ЮНЕСКО — открыл в Нью- Йорке выставку своих фотографий — Reminiscence. В галерее Fremin — в сердце арт-района Челси в Манхэттене — представлены работы Леннона из разных периодов его жизни: тут и токийская гейша, и кубинский ретромобиль, и Боно на фоне портрета молодого Джона Леннона, и сюрреалистичная, залитая синевой панорама нью-йоркского Централ-парка с неминуемым силуэтом замка «Дакота», где жил Джон Леннон и в арке которого его застрелил безумец Марк Чапмэн…
В коллекции Джулиана более 120 тысяч фотографий, а также раритетные артефакты, связанные с созданием хита The Beatles — Hey Jude, ведь Джуд - это и есть Джулиан Леннон. В 1968 году Пол Маккартни посвятил сингл пятилетнему Джулиану, желая поддержать ребенка в сложный момент — его родители расставались: Джон Леннон ушел из семьи. Песня изначально называлась Неу Jules. По сей день Джулиан испытывает неоднозначные чувства к этой композиции. В застенках галереи — в крошечной комнате с винтажным холодильником — Джулиан Леннон дал нам эксклюзивное интервью. И автограф.
Джулиан, возможно, это слишком личный вопрос — я знаю, что ты был очень близок со своей мамой, Синтией. 1 апреля — ровно десять лет как ее не стало.
Да, и мама, я должен сказать, всегда переживала за меня, когда я был в Америке. По очевидным причинам. Из-за того, что случилось с папой. Но я всегда делал все, чтобы мама гордилась мною. Она была и остается для меня абсолютно всем.
Джулиан, пиджак, в котором ты сейчас, — он отдаленно напоминает костюмы битлов с обложки альбома Magical Mystery Tour. Только черного цвета.
Эта модель называется «Жакет Хендрикса», так что нужно поблагодарить Джими Хендрикса, а не битлов за это. А черный цвет — да, это очень удобно. Как художник я постоянно путешествую — запаковываю-распаковываю чемоданы (чего я терпеть не могу делать, честно говоря). Черная одежда — это класс, бросил в сумку — и все. И не видно заломов.
Эта выставка отличается от других твоих фотопроектов?
Я скажу так, все мои выставки — это обычно очень личный для меня опыт, иначе бы я вам их не стал показывать. Конкретно эта выставка — наверное, одна из немногих, которую я не собирал сам. Ее курировал Эммануэль — здесь, в галерее Fremin. Я ему очень доверяю, потому что десять лет назад мы уже открывали вместе с ним выставку в его другой галерее. Он также представлял меня на Арт-Базеле в Майами. Доверяю его мнению. Поскольку Эммануэль знает свою аудиторию, я предложил ему самому выбрать работы для этой инсталляции. Признаюсь, некоторые его решения мне показались немного странными — особенно кубинская машина как заглавная фотография в витрине галереи. Но, похоже, он оказался прав — мы уже продали несколько работ, а это только первый день. На открытие пришли серьезные фотографы и коллекционеры.
Расскажи, пожалуйста, о серии фотографий с Боно и участниками группы U2?
Однажды они заехали в дом, в котором я жил во Франции, – привезли свое оборудование и устроили в доме студию. А я как раз готовился к своей первой фотовыставке в нью-йоркской галерее Morrison Hotel, которая специализировалась на музыкальной тематике и находилась в бывшем рок и панк-клубе CBGB в Ист-Виллидже (в этом клубе выступали The Ramones, Мадонна, Патти Смит, Talking Heads и многие другие). В итоге я задержался, и Эдж говорит: «Хочешь сделать несколько снимков? Я спрошу у ребят». Я согласился. Но вообще, я на самом деле очень стеснителен, когда речь идет о таких вещах. Предпочитаю быть в тени, чтобы не попадать в кадр. В итоге я нащелкал множество фотографий, большинство из которых мне не понравились — они выглядели как открытки. Но в какой-то момент я, лежа на полу с камерой в руках, разговаривал с Боно и вдруг увидел отца на стене — его портрет в перспективе. И в этот момент понял, что все, что я делал до этого в рамках этой фотосессии, — было неправильно. Это же не семейные фотографии, не снимки с каникул. Тут важна была перспектива, глубина резкости. И я увидел все иначе, под другим ракурсом.
А ты используешь искусственный интеллект для обработки фотографий?
Крайне мало. Я не использую ни фотошоп, ни какие-то другие программы — и предпочитаю, чтобы мои фотографии оставались близки к оригинальной форме настолько, насколько это возможно.
Какие у тебя планы на ближайшее будущее?
В начале апреля в Милане в рамках Недели дизайна открывается еще одна моя выставка — в Still Gallery. Там будут более абстрактные работы. Я очень люблю Италию и люблю Милан. Мой отчим был итальянцем. Так что во многом Италия — это мой второй дом. Кроме того, в качестве исполнительного продюсера я участвую в создании документального фильма Вэйвэя «Турандот». Это история о том, как Ай Вэйвэй ставил одноименную оперу «Турандот» в Риме аккурат перед началом пандемии, перед коронавирусным кризисом. Раньше я не любил эту оперу, вообще не был ее поклонником, за исключением нескольких арий. Но Вэйвэй поставил «Турандот» так, как никто другой до него. И ему есть что рассказать об этой постановке. Это очень личная его история — и про творчество, и про иммиграцию. Постановка оперы шла на моих глазах. Это было потрясающе. Также в ближайшее время я планирую выпустить новый альбом — но на самом деле это будут современные трактовки моих старых вещей. Более независимые и менее отполированные. Такой микс — рандеву группы XTC с группой The Pretenders. И это должно быть весело. Я соскучился по такой своей музыке. Потом надо бы выдохнуть. Я уже пару лет не отдыхал толком. А мне это нужно. Обычно я просто в конце года беру один месяц перед Рождеством. В течение года как-то не получается вырваться на каникулы, но тут я планирую отправиться за полярный круг или в Гренландию и поснимать арктические пейзажи. Я там ни разу не был. Это моя мечта.
Текст Александр Золотарев
Фото Джулиан Леннон
Интервью опубликовано в Esquire Kazakhstan #150
