Протягивая руку, он представляется: Женя. Не Евгений Витальевич – такое обращение к нему, живому, открытому и подвижному, совсем не подходит. Жизнь Евгения Миронова проходит с космической скоростью – иначе было бы невозможно все успеть.
Все – это съемки, общественная деятельность, игра на сцене и руководство махиной Театра Наций, с которым сотрудничают ведущие режиссеры – от Робера Лепажа (спектакль «Гамлет. Коллаж» с Мироновым в главной роли) и Роберта Уилсона («Сказки Пушкина») до Томаса Остермайера с его «Фрекен Жюли» и Эймунтаса Някрошюса с «Калигулой».
Наша встреча с Мироновым совпадает со съемкой, назначенной в Новом Пространстве театра. Только Женю не узнать: он лысый и теперь картавит.
Дело в том, что прямо сейчас актер участвует в съемках нового фильма Владимира Хотиненко «Меморандум Парвуса». Действие происходит в 1916 году: Ленину надо попасть в Россию и совершить там государственный переворот, он заключает договор с немецким революционером Александром Парвусом: Ленин обещает назначить его министром финансов и подписать сепаратистский мир с Германией.
– Чтобы не устраивать себе ад на съемках и не мучиться с гримом – накладку одну, накладку другую клеить так, чтобы 12 часов держалась, я побрился налысо и устроил себе ад в театре, – объясняет Миронов свое преображение. – Мне сделали парик, в котором я играю все спектакли, и каждый я раз панически боюсь, что он свалится.
Он признается, что не стал бы играть Ленина, жившего после 1917 года, потому что не может его оправдать. Он говорит, что как актеру ему иногда приходится быть мерзавцем. Кажется, чего проще – сыграть злодея, только Миронов придумывает истории всем своим персонажам. Его герой в «Охоте на пиранью» тоже был далек от идеала, но Женя придумал, что в детстве тот потерял отца и мать, получил дозу радиации, и теперь все его выходки – это месть миру за испорченные детство и юность.
– Когда-то мне предлагали роль Чикатило, – говорит Миронов. – Но там я не смог придумать ему оправдания.
– Как приятно, я сейчас усну, – говорит он гримеру и действительно чуть не засыпает. Потом он открывает глаза и продолжает, глядя из окна на сквер: – Смотрите, какой наш театр красивый отсюда. Хочу объединить это пространство, чтобы был единый театральный квартал. Вот эту стену нельзя сносить, это часть конюшни – тут же бывшая усадьба, но можно сделать вход, красоту немыслимую, внизу можно еще одну сцену соорудить, вверху – кафе, а там – летний кинотеатр…
Я уточняю, насколько долгосрочен его проект. Мне интересно, как в Миронове уживаются полярные личности, доктор Джекил и мистер Хайд: по сути, артист внутри него должен быть нацелен на творческий поиск, а менеджер – не забывать о рентабельности.
– Ой, ну вы что? Это мои мечты-мечты. Давнишние. Убрать всю эту помойку и гаражи. Но неужели нельзя мне хоть немного помечтать?
В начале 2015-го у Миронова была мечта – выйти в открытый космос и вернуться на Землю живым. Его продюсерская компания «Третий Рим» вместе с Bazelevs Тимура Бекмамбетова взялась за фильм о космическом полете Алексея Леонова и Павла Беляева. Главные роли в картине исполнили Евгений Миронов и Константин Хабенский. Во время съемок им пришлось тренироваться в World Class, проходить испытания в Звездном городке в центрифуге, залезать в крошечную кабину космического корабля «Восход-2» (которую вообще-то придумали для отправки в космос собак, а потом в ней полетел Гагарин, а после – Леонов с Беляевым) и проводить там по пять часов в скафандрах.
Я спрашиваю, зачем он взял на себя еще и продюсерские обязанности.
– А вы думаете, одного желания – я хочу сыграть Алексея Леонова – достаточно? Я увидел по телевизору документальный фильм о нем. Что, ничего не делать, когда есть такие истории потрясающие? Мне теперь звонят и спрашивают: «А что, действительно так было? А это вы придумали?» А мы ничего не придумывали! Гениальный сценарий – это время и герои, которые должны были раз семь умереть в космосе за одни сутки. Потом я позвонил Леонову, думал, он не знает, кто я, а он: «Жень, приезжай». И я поехал к нему в Звездный городок.
В финальной сцене спектакля «Гамлет. Коллаж» герой Миронова оказывается один на один с черной Вселенной. Тросы поднимают его над залом, и он висит, будто на Земле перестала действовать гравитация, и произносит монолог принца датского.
– Если говорить про физическую подготовку, мне очень помогли репетиции в «Гамлете», потому что я там тоже на тросах летаю. И это, скорее, психологическая помощь, потому что я не очень люблю висеть вниз головой – это вообще не мое.
Как только Bazelevs и «Третий Рим» объявили, что Миронов взялся за роль Алексея Леонова, журналисты стали спрашивать актера, действительно ли он снимается в ремейке «Гравитации» Альфонсо Куарона и заменит Сандру Буллок.– Какой ремейк? – спрашивает Миронов. – Там Сандра Буллок летает в огромном пространстве, у нее тысячи тросиков, и она может свободно передвигаться. А мы с Костей играем невесомость в «яйце». Это пытка страшнейшая. Я впервые узнал, что такое клаустрофобия. Когда Куарон снимал свой фильм о трагедии в космосе, продюсеры картины пригласили Алексея Леонова выступить техническим консультантом. Тогда, в 1965 году, во время полета он мог лишиться жизни семь раз. Его скафандр раздуло как воздушный шар. Вместе с командиром корабля Павлом Беляевым их обоих усыпил избыток кислорода в кабине. Система навигации на «Восходе-2» дала сбой. Спасатели добирались к месту их приземления трое суток. Кто мог помочь с консультацией фильму о космических катастрофах лучше Леонова? – Для Тимура (Бекмамбетова. – Esquire) это тоже выход в другое пространство – таких серьезных больших картин в Bazelevs не было давно. В последние годы в портфеле кинокомпании действительно все больше картин о видеоблогерах («Взломать блогеров», 2016), социальных сетях («Убрать из друзей», 2014) или фэнтези («Он – дракон», 2015), а «Время первых» – это возвращение Бекмамбетова к теме супергероев, которые фигурировали в «Ночном дозоре» и «Черной молнии». – Когда-то я играл в театре Табакова, но Петер Штайн предложил мне главную роль в «Орестее», а Табаков меня не отпускал, – вспоминает Миронов. – Я приехал к Валентине Ермаковой, это моя учительница: «Что мне делать?» И она говорит: «Тебе нужен прыжок в космос». Она мне написала на программке: «Прыгни в космос», я запомнил это на всю жизнь. Вот про что у нас получился фильм? Про первый отряд космонавтов, у каждого – тяжелейшая судьба: у Леонова отца забрали в 1937 году, он восьмой ребенок в семье, место у него было под кроватью. И не только никакой обиды на страну или на судьбу, но неистовая вера и желание сделать шаг в неизвестность. Легко сохранять идеализм, будучи космонавтом, но каково худруку, который вынужден постоянно контактировать с властью, бизнесом, бюрократией и прочими неприятными институциями? – А вы думаете, Королеву не приходилось общаться с неприятными людьми? Сергею Королеву – да, Алексею Леонову, наверное, меньше. – Он солдат, но вовремя отправить солдата в бой, который ему нужен, – вот здесь гений Королева, – говорит Миронов. – Алексей Леонов пять лет ждал в отряде, уже все полетели кроме него. Он же нарушитель дисциплины, и если бы он все делал только по правилам, он бы точно погиб. А Королев – это блестящий психолог, он собрал Беляева и Леонова, очень разных по типу людей, в пару, чтобы все закончилось хорошо.
Кажется, Миронов может говорить об этом часами. У него горят глаза, он вспоминает о своем путешествии на Байконур и о том, как стартует ракета. Он говорит про паренька-радиолюбителя с Камчатки, о котором ему рассказал Леонов. Когда кабина с космонавтами упала где-то на Урале, паренек перехватил код, отправленный азбукой Морзе: «Все нормально. Вэ эн. Вэ эн. Вэ эн». Через три дня Леонова с Беляевым спасли.
– Это очень важный момент, – замечает Миронов. – Не бывает подвигов, которые ты совершил в одиночку.
В спектакле «Иванов» в постановке Тимофея Кулябина Евгений Миронов играет человека, который впал в депрессию. Роль предельно далека от его собственной психофизики. Я спрашиваю, как не сломаться, подобно его герою, когда все от тебя постоянно чего-то ждут.
– Я научился, – говорит Миронов. – Очень просто. Например, моя идея о театральном квартале, она сейчас отошла на шаг назад. Случился кризис в стране, я понимал, что это пока невозможно, хотя бумага уже была подписана Владимиром Владимировичем. Тогда я решил идти маленькими шагами. Есть такой старец Илия, я когда-то с ним общался, у меня была проблема, я не знал, как ее решить, и он ответил: «А ты помаленьку». Как? Помаленьку. Вот это очень простой рецепт – помаленьку, маленькими шажками. Открытие Нового Пространства произошло, а дальше сама жизнь все расставит на свои места. Я в этом почему-то уверен. В отличие от героя Чехова у меня есть любимое дело.
Я пытаюсь научиться у Миронова смирению хотя бы в элементарном, бытовом смысле – не раздражаться на зрителей, которые светят экранами мобильных телефонов во время спектакля.
– Что раздражаться на погоду? Она такая, какая есть, – говорит он. – Зрительный зал – вещь стихийная. Другое дело – непрофессионализм коллег. Мы же банда! Мы команда! Я не терплю, когда с телефонами за кулисами сидят некоторые наши работники, вот это меня сильно раздражает, тут мое терпение, бывает, лопается.
Когда монтаж «Времени первых» был завершен, картину показали Алексею Леонову. Я спрашиваю у Миронова, что тот ему ответил.
– Пауза у Леонова тогда была мхатовская, – вспоминает актер. – Я успел побледнеть, покраснеть, умереть и заново родиться. А он улыбнулся и сказал: «Знаешь, Женя, мне вот сейчас впервые стало страшно».До премьеры картины еще месяц. Для Миронова это целая вечность. В его театре ремонт. У него спектакли, съемки, благотворительный фонд помощи глухонемым. В портфеле студии «Третий Рим» два проекта, один из которых – дебютная работа режиссера Артема Темникова. В конце концов, он вступил в партию защитников животных, а эта лысина уже пару недель не дает ему покоя, но он продолжает выходить на сцену и опасаться резких движений. В финале спектакля «Гамлет. Коллаж» Евгений Миронов снова поднимается над залом на тросах. Он делает кувырок в воздухе. Затем еще один и еще. Может показаться, что на Земле перестала действовать гравитация. Он завис в воздухе, видит перед собой черноту зала и белые огни мобильных телефонов, которые вспыхивают то тут, то там – как звезды. – Что там светится, Горацио? – кричит Миронов, и звезды в Театре Наций гаснут.
Фотограф Владимир Васильчиков
Не забудьте подписаться на текущий номер