В конце апреля творческое объединение Stand Up Astana отпраздновало свое двухлетие. К традиционному большому концерту в столице добивались еще концерты в Алматы, Караганде и Бишкеке. О том, как начинался путь в комедии, особенностях казахстанского зрителя, успехах комьюнити и личных переживаниях мы поговорили с мужской частью: Галымом Калиакбаровым, Джамбулом Кульдеевым, Асетом Уваевым и Алексеем Луговским.
Примите мои поздравления. Уверен, это важное событие в вашей жизни.
Галым: Спасибо. Для каждого из нас это особенный праздник. Мы растем и рады разделить наши успехи со зрителем, без которого всего этого не случилось.
Ваш основной состав – семь человек. Расскажите о распределении обязанностей внутри коллектива.
Асет: Галым – наш лидер. Между собой в шутку называем его начальство.
Джамбул – душа компании. Человек, создающий атмосферу. Когда Джамбул рядом, всем вокруг комфортно.
Айна – медийный флагман. Невероятно трудоспособный человек, который мотивирует и остальных усердно трудиться.
Мадина – наш редактор. Очень сильный текстовик. Помогает доработать или изменить материал. Она может не только меня не пустить к записи на YouTube, но и каждого из нас. Даже саму себя.
Зарина входит в тройку самых узнаваемых комиков нашего сообщества наравне с Айной и Галымом. Это результат ее долгой и планомерной работы.
Алексей – для меня человек с альтернативным мнением. У него нестандартное мышление, которое он привносит в наше сообщество.
Я отвечаю за открытые микрофоны. Занимаюсь поиском новых комиков и доведением их до уровня, достаточного для старта карьеры.
Как вы начали заниматься стендапом? Я знаю, что Галыма впервые на открытый микрофон привел Джамбул.
Асет: С большинством ребят мы были знакомы еще до StandUp Astana. После окончания университета первую работу я получил благодаря Галыму. Он взял меня к себе в event-агентство. Спустя время наши пути разошлись, но дружить мы продолжили. После завершения карьеры в КВН у меня осталась потребность творчески реализовываться, я начал работать сценаристом в продакшен-студии Джамбула Кульдеева. Там же уже работали Алексей Луговской и Зарина Байболова. В конце рабочего дня они ехали выступать на открытый микрофон. Периодически я ездил с ними вместе как зритель. Первые выступления были «в тишину». Это меня и мотивировало. Я решил стабильно выступать.
Алексей: Я попал в стендап благодаря Рустаму Абильдину. Он предложил попробовать написать монолог. У меня получилось. Начал выступать в Караганде. Переехав в Астану, познакомился с Джамбулом, Галымом и остальными ребятами.
Джамбул, ощущаете себя крестным отцом Галыма в стендапе?
Это громко сказано. Я пытался привить любовь к жанру. Многие боялись попробовать. Сейчас точка входа проще. Мне нравилось, что я могу уговорить человека прийти в стендап, а когда у него получится, сказать свою любимую фразу: «Я же говорил». Со многими комиками так и получилось.
У каждого из вас есть свой прописанный образ и особенности комедии: у Галыма много шуток о семье, Асет очень серьезный, Джамбул много отыгрывает, Алексей поднимает вопросы, интересные молодой аудитории.
Галым: Не знаю, как это определить. Я просто исхожу из мнения подписчиков у меня в Instagram, комментариев под видео и отзывов зрителей на концертах. В основном семейные взрослые люди приходят на меня. Я бы не сказал, что мой стендап суперпрогрессивный. Потому что в Европе, я заметил, какая-то часть шуток не соответствует уже их взглядам. У меня шутки про жену, семейный и бытовой юмор.
Джамбул: Я просматриваю каждое свое выступление и анализирую, как и в какой момент так или иначе отыграть, повернуться, усилить жестом. Робин Уильямс говорил: «Не сможешь сказать шутку – отыграй ее». В первую очередь думаю, как я могу показать шутку – делаю уклон на это. Но последнее время зрителям хочется больше текстового юмора.
Алексей: Мне кажется, моим зрителям и правда сейчас 14–16 лет. Взрослые тоже есть, но подростков больше.
Асет: Не согласен. Не могу сказать, что у меня есть образ какой-то. Да и придумывать искусственно его не хочется. Придется тогда подгонять материал под этот образ, а мне нравится, что зритель видит меня настоящим. Думаю, это просто навешивание ярлыков. У нашего сообщества нет образов, все одинаковы и на сцене, и в жизни, насколько я их знаю (смеется).
Недавно у вас был тур по Европе. Какие впечатления?
Галым: Тур прошел хорошо. Честно говоря, даже не ожидали, что нас там так много людей смотрит. Многие пришли конкретно на нас. Люди знают наши имена, шутки, смотрели выпуски на YouTube. На выходе из ресторана в Варшаве нас окликнул управляющий и попросил сфотографироваться. Сказал, что весь персонал знает нас и смотрит наши видео. Было приятно.
Алексей: Жаль не хватило времени погулять больше. Хотя в Берлине успели посмотреть Бранденбургские ворота и Рейхстаг.
Джамбул: Осознание, что прошел путь от местных забегаловок в подвалах до фразы людей в Берлине: «Мы вас смотрим», у меня мурашки по коже.
Галым, вы финансист по образованию. Ребята называют вас лидером. Правильно ли я понимаю, что это вы превратили любимое хобби комиков в работающий бизнес?
Здесь все вместе сработало. Мой опыт работы в разных сферах, в том числе event-агентство, там я иногда продюсировал какие-то локальные проекты. А здесь мы просто собрались, и я сказал: «Давайте сделаем так, чтобы через год о нас заговорили. Мы можем заработать сейчас, потом потратить все, заработать опять. Но лучше сейчас мы напряжемся, поработаем, а потом уже репутация будет работать на нас». Здесь очень важно, чтобы вся команда это понимала: мы играем вдолгую.
Боль и травма – обязательная часть стендап-комика?
Алексей: Нет, но они есть у всех – получается, обязательная. Они вылезут рано или поздно, и ты все равно про это расскажешь. Я пока не рассказываю о том, что меня действительно волнует, не получается делать это смешно.
Есть какие-то моменты, которые вам не удалось проработать с психологом, но получилось проработать самостоятельно на сцене?
Алексей: На сцене не прорабатываются травмы. Просто выговариваешься. С психотерапевтом намного лучше.
Галым: На сцене ты можешь выговориться. Мне кажется, зачастую так все и работает – тебе просто нужно кому-то рассказать. Например, после того как ты посидел с друзьями, поболтал, тебе легче как-то стало, это мое мнение. Наверное, так и работала система исповеди в Средневековье: человек выговаривался и ему становилось легче. Иногда бывало такое, что я сидел и думал: «Как это решить?» А потом приходишь, рассказываешь психологу, а он говорит: «Ну это так и вот так». И ты думаешь: «Так просто было?» Не хватало взгляда со стороны.
Хеклеры на выступлениях часто мешают. Какие заготовки у вас есть на этот случай или это всегда импровизация?
Галым: Универсальная заготовка: «Это мои мама/папа». Это первое, что приходит на ум, сказать: «Пап, ну завязывай». Но самое действенное в такой ситуации – не обращать внимания. Человек выкрикнет раз, второй, третий. В четвертый раз он уже, скорее всего, промолчит, потому что поймет, что на него забили. Ему необходимо внимание, если ему не отвечать – он просто отваливается. Есть люди, которые принципиально тебя не понимают, начинают огрызаться. Тогда перехожу на серьезность, говорю: «Так, чувак, ты мешаешь не только мне, но и всем остальным. Я комик, не получится на этой площадке – я пойду на следующую, и все будет нормально. А зрители тут останутся недовольны». Был случай, когда девушка не успокаивалась и пришлось выгнать ее из зала. Я просто попросил зрителей похлопать, кто согласен, чтобы ее вывели. Зал меня поддержал.
Асет: Все зависит от ситуации и атмосферы в зале. Заготовка не всегда может сработать. Я стараюсь задать ему несколько вопросов, проанализировать человека. Нет цели его обидеть, можно и похвалить. Если по-хорошему не получается усмирить, то можно жестче ответить.
Джамбул: Я пять лет веду стендап-мероприятия. Сейчас для меня уже не проблема отбить хеклера. Более того, сейчас их стало меньше, даже скучно становится. Те редкие случаи, когда кто-то выкрикивает, я воспринимаю с радостью – можно будет посмеяться. У меня есть некоторое заготовки, но чаще всего я ищу поддержку в зале и начинаю психологически давить.
Можно назвать стендап вашим образом жизни?
Джамбул: Да, абсолютно. В любую секунду может посетить мысль. Недавно вытирал подоконник дома, увидел новый радиатор. Вспомнил свой дом в Караганде, где была старая чугунная батарея – у каждого есть травма, связанная с ним. Записал на всякий случай в заметки.
Галым: Это крутой стиль жизни, мне нравится комьюнити. Универсальный язык общения, по единым правилам. Недавно заметил, что я могу поехать в любой город и, если там есть стендап- клуб, просто зайти и выступить в нем. Познакомиться с местными комиками, поделиться опытом.
Много новых комиков появляется в комьюнити Астаны?
Асет: Раз уж я у нас ответственный за молодое поколение, то мне и отвечать. Два года назад, когда появились открытые микрофоны, помимо резидентов было около 15 комиков. Сейчас их уже более 300 в Астане. Это те, кто хотя бы раз выступил с монологом.
Сколько из них приходят со вторым монологом?
Тут как прыжок с парашютом. Второй страшнее. Действительно, очень многие, удачно выступив с первым монологом, где проверенные шутки точно заходят на зрителей, не могут написать второй монолог. Я бы сказал, что в третий-четвертый раз приходят выступить не более 30%.
Джамбул: Молодой комик, который стабильно пишет, – это редкость. Олжасбек Жакенов подает надежды, он очень трудоспособный в свои девятнадцать лет. Сейчас он уехал учиться в Катар, продолжает заниматься стендапом на английском, думаю, это будущее казахстанской комедии. Про остальных не хочу пока говорить, чтобы не зазвездились.
Вы недавно запустили новое шоу «Литра». Сколько книг, которые вы обсуждали в шоу, захотелось прочитать?
Алексей: Все, но я ни одну не прочитал. Каждый раз думаешь: «Я так хочу это прочитать», но через два дня решаешь просто посмотреть на YouTube краткое содержание. Меня сложно заинтересовать книгой, фильмом еще куда ни шло. На фильм ты тратишь не так много времени. Если не нравится – выключаешь и идешь по своим делам.
Джамбул: Нисколько. Это ужасно, так делать нельзя. Но мне лень.
Асет, я посмотрел достаточно выпусков, чтобы утверждать: вы идеальный соведущий в шоу «Литра». Быстрая импровизация, удачные добивки. Как вам это удается?
Это просто навык. Я считаю, что стендап-комедией может заниматься любой человек. А усердие и трудолюбие всегда победят любой талант. Импровизация – это результат долгих наработок и прокачивания навыка. Мне это было интересно. Спустя несколько лет у меня начало получаться.
Галым, у вас есть альтер эго – Отмазхан Наебхан. Ролики с этим героем набирают миллионы просмотров. При этом вы используете маску. Это дополнительная мера безопасности, чтобы не возникло вопросов со стороны структур?
Это просто угар, я смотрел маски в Instagram, одна попалась с хитрым лицом, хорошо отражает лицо типичного госслужащего в Казахстане. Я сталкивался с разными госслужащими, они все будто играют в шоу «Импровизация» и переобуваются на ходу. И у всех таких сотрудников есть какой-то хитрый прищур – ты понимаешь, что не стоит им доверять. В Таразе был случай – сгорела елка на Новый год. Я использовал эту маску, показал недобросовестного подрядчика, и даже нужный акцент получился сам собой. Залил видео, и оно набрало просмотры и понравилось людям.
Не поступало тревожных звонков из администрации?
Я же не оскорбляю людей, не говорю, что человек плохой. Потому что я понимаю, что с этим человеком могу еще пересечься. Или мы можем оказаться родственниками. Получилось смешно, когда мы поехали в аул, меня представили дальнему родственнику. Он местный аким, толстенький такой, с хитрецой. Я еле сдержался от смеха. Все, что я пытался показать в своих видео, – он воплощение этого. Мама сказала, что я снимаю видео про акимов. Он решил, что я журналист. Переубеждать его и показывать видео я не стал (смеется).
Обязательно ли думать на том языке, на котором придумываешь шутку?
Асет: Скорее да. Есть непереводимые моменты и особенности языка.
Джамбул: Необязательно, можно быть просто билингвом (смеется). Я спрашивал у Медета Калибекова, выступающего как на русском, так и на казахском языке. Он говорит, что придумывал шутку на русском и просто переводил ее. Порой действительно при переводе теряется суть шутки. У нас был опыт, когда мы написали скетчи на русском, а при переводе на казахский шутка уже не работала.
В Казахстане очень мало комиков, выступающих на родном языке. Теряется ли самобытность местной стендап-сцены от этого?
Асет: Это вопрос времени. Раскрою секрет: скоро появится несколько площадок, которые будут лоббировать интересы комиков, выступающих на казахском языке.
Алексей, я где-то встречал информацию, что вы с детства видели себя стендап-комиком. Это правда?
Скорее я представлял, как буду выступать на сцене. Когда по телевизору показывали записи концертов Дроботенко, Арлазарова и прочих, я наизусть заучивал их монологи. На классных часах слово в слово пересказывал их монологи.
Расскажите, в чем секрет быстрого и яркого старта Айны Мусиной?
Джамбул: В развлекательном формате не было человека, который через такую призму транслировал женские проблемы. Возможно, были такие вайнеры, но они затрагивали проблемы подростков. У Айны поднимаются серьезные темы в монологах от человека с определенным жизненным опытом. Моя сестра не смотрит стендап, но как-то скидывает мне монолог Айны про развод с комментарием «она классная». Зритель часто ассоциирует себя с ней. Айна – сильный юморист с высокой плотностью шуток в монологах.
Асет: У нее невероятное трудолюбие и талант. Рвение работать над собой и своим материалом дало свои плоды. Это самый трудоспособный комик, которого я знаю. Она смогла добиться успеха, не имея комедийного бэкграунда, это почти история Золушки.
Москва – центр притяжения всех комиков из регионов России. Там больше стендап-клубов, возможностей для развития карьеры. В Казахстане таких города два – Астана и Алматы. Это мешает консолидации и темпам развития стендап-комедии в стране?
Асет: Напротив, это порождает конкуренцию, пусть даже не явную. Развиваясь параллельно, мы все становимся лучше.
Комики родом из Казахстана, получившие известность в России. Можно ли их считать частью казахстанского комьюнити?
Асет: Мне непонятно такое разделение. Если аудитория смотрит и любит его – это комик. Не важно, к какому комьюнити его причисляют. Зачем эти ярлыки? Мы все делаем одно дело.
Джамбул: Это им решать. Конечно, люди всегда будут говорить «он наш». Если даже про Азамата Мусагалиева, этнического казаха, но родившегося не в Казахстане, так говорят.
Стендап по популярности сейчас можно сравнить с рок-н-роллом или рэпом?
Джамбул: В России – да. В Казахстане должно пройти еще время, чтобы можно было так сказать. Там это раньше началось, несмотря на высокий темп развития стендап-комедии в Казахстане, мы все еще отстаем.
Есть шутки, за которые вам стыдно?
Галым: У меня таких собралось на полноценный концерт.
А шутка – бриллиант, прошедшая проверку временем и зрителем, которая всегда работает и не требует совершенствования?
Асет: Хочу сделать оговорку, юмор субъективен. Но у меня есть любимая шутка, я иногда к ней возвращаюсь. Я коренной астанчанин. Родился в городе Целиноград, рос в городе Акмола, жил в Астане, работал в Нур-Султане, сейчас снова в Астане. А моя бывшая жена постоянно жалуется, что мы не путешествуем.
Алексей: Есть. Я придумал ее за минуту. Но вам нельзя будет ее напечатать. Над ней всегда смеются, любой зал. Это шутка из моего первого монолога, стоявшая в самом конце. Весь тот монолог полная фигня, но шутка – бриллиант. Она про сообщение во «Вконтакте» от девушки (мы не можем напечатать ее на страницах журнала, но шутку можно найти в сети. – Прим. редакции).
О чем вы мечтаете?
Асет: Пару месяцев назад я бы сказал, что хочу определенный автомобиль. Но я его купил. Наверное, пора формулировать новую мечту.
Алексей: У меня дурацкая мечта. Иметь суперспособность – телепортироваться. Только получив, я бы телепортировался сначала к жене, а потом уже вместе куда-нибудь. Скорей всего, в Нью-Йорк.
Джамбул: Стать всемирно известным. Можно хотя бы косвенно: если кто-то из моих друзей станет популярным за счет комедии, а я буду иметь к этому отношение – мне будет достаточно.
Фотограф Айнур Тотаева (@ainur.totayeva)
Стилист Надежда Храброва (@hungry.for.fashion)
Визажист Алия Жакенова (@aliaymbyme)
Одежда Mazaltovman (@mazaltovman_astana)
Текст Сергей Штоль
