Когда б вы знали из какого сора рождаются законы, определяющие нашу жизнь.
Секреты законотворческой кухни для Esquire раскрыла Маржан Ельшибаева, исполнительный директор Интерньюс Казахстан. Член рабочих групп законопроектов «О доступе к информации», «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию».
– Добрый день! У вас есть с собой ноутбук или текст законопроекта? – с места в карьер, едва мы вошли, энергично спросил вице-министр. Параллельно занимаясь другими делами – набирая клавиши селекторной связи, раздавая указания подчиненным – он командовал и нам: «Проходите, я сейчас вызову наших юристов и экспертов по кабельным сетям, сегодня-завтра можете прямо здесь располагаться. Вот вам кабинет, стол, хотите, даже закроем вас. Пишите законопроект, никто мешать не будет».
А мы – это я и юрист организации Ольга Диденко – только с самолета и, мягко говоря, садиться за стол и с пылу с жару писать закон не планировали. Даже в самых смелых фантазиях я не могла вообразить, что вот так запросто в кабинете вице-министра выдам трудночитаемый закон, по которому будет жить целая индустрия. Законотворчество – это ведь наука, не всякому юристу доступная. Каждая отдельная статья не должна вступать в противоречие ни с одним другим законом, а их много, все надо знать, изучать, плюс подзаконные акты, которых еще больше.
Проекты законов пишут научно-исследовательские институты с привлечением групп из экспертов уполномоченных органов и профильных спецов. В прогрессивных странах в процесс включают еще представителей гражданского общества.
Чем же мы заслужили такое внимание министерства связи и информации? Дело в том, что наша организация в партнерстве с Национальной Ассоциацией Телерадиовещателей и правозащитной организацией Адил Соз на всех площадках выступала с критикой нового законопроекта о Телерадиовещании. А на конференции ОБСЕ мы и вовсе выступили с инициативой создать свою рабочую группу для альтернативного законопроекта.
О том, почему нам не нравился закон я подробно писать не буду, это отдельная большая тема. Скажу только, что новый документ ставил крест на частных региональных телекомпаниях, которые министр Жумагалиев сравнивал с шашлычными на дороге.
И вот наша критика, видимо, все-таки достала чиновников. Спустя сутки после очередного заявления, мне позвонили из Министерства и пригласили на встречу в Астану. Где, едва познакомившись, дали бумагу с ручкой и велели писать закон. Не боги горшки обжигают, конечно, и проекты законов пишут живые люди, но так вот с ходу… Это либо высокая степень доверия, либо все плохо в нашем министерстве.
После того как вице-министр дал нам командные указания, подошли эксперты – два молодых человека, Марат и Талгат, руководители отделов, отвечающих за текст законопроекта. Я про себя отметила: те самые «рабочие лошадки», которые все делают, получают мизерные зарплаты, а потом принимают удар.
Марат был постарше и опытней, он жестко оперировал статьями и с ходу заявил, что статус государственного монополиста в лице Казтелерадио непоколебим. Никакие обязательства перед ОБСЕ не пошатнут этого монументального для Казахстана понятия, грустно отметила я про себя. (Позже, спустя полгода мы встретились с Маратом на Конференции и я представила его Послу Еврокомиссии Норберу Жюстену. Каково было мое удивление, когда скромный казахстанский госслужащий заговорил на французском языке. Оказывается, Марат учился на Юге Франции по программе Болашак. Посол, кажется, был удивлен не меньше моего.)
Второй эксперт, Талгат, помоложе и приветливей, охотно советовался с нами, просил помочь с формулировками и профессиональными терминами. Я его потом тоже постоянно встречала на разных мероприятиях, где он представлял точку зрения министерства. Как сейчас помню, когда приехали юристы ведущих российских каналов обсуждать правила перехода на Цифру в Казахстане, его закидали вопросами: кто будет платить, почему другие будут пользоваться нашей прибылью? А Талгат терпеливо отвечал и держался при этом весьма достойно.
В тот памятный день мы законопроект так и не написали. Ход истории не изменили. Нам надо было улетать в Алматы, несмотря на настойчивую просьбу вице-министра поменять билеты. Зато много работы взяли на дом и дальше встречались на заседаниях рабочих групп уже с участием специалистов Казтелерадио, кабельных компаний и с коллегами из НАТ и Адил Соз. Спорили до хрипоты, отстаивая каждую запятую. Всего в парламенте по нашему законопроекту было два заседания в сенате – мажилис на тот момент был распущен и непопулярный законопроект обошел его стороной. На одно заседание нас пустили, но самые скользкие статьи при этом не обсуждали, «откладывали для дальнейшего рассмотрения и экспертизы». А потом в ответ на все наши возражения нам как улику предъявили стопку писем от филиалов телеканала «Казахстан» и малоизвестных продакшн-студий – в них выражалась горячая поддержка законопроекту. Перед таким неоспоримым доказательством своей неправоты мы отступили. Мы оказались в меньшинстве. Помню, я тогда почувствовала себя обманутой, поняв, что нас позвали, чтобы мы красиво исполнили роль украшения стола рабочих групп, имитации того, что законы в стране принимаются как надо, с участием гражданского общества.
Тем не менее мы сделали все что могли, а именно – из очень плохого закона просто плохой. Нам удалось исправить в реакционном по сути документе некоторые статьи, – неполитические – по которым нет так называемой воли сверху и в январе 2012-го закон о Телерадиовещании был принят.
А сейчас в парламенте рассматривается законопроект о защите детей от вредной информации. Я опять регулярно езжу в Астану. Нас пригласили, и мы откликнулись. Ради детей и многострадальной информации.
Маржан Ельшибаева
