Летчик-космонавт, ушел из жизни 11 октября 2019 года в возрасте 85 лет
Я рисовал Солнце и Землю, и когда это делал в полете, во мне рождалось такое чувство, будто я космический Микеланджело!
Помню день, когда мне захотелось рассказать всем, что я умею рисовать… Это случилось 1 сентября 1943 года. Какой-то мальчишка вытащил из моей сумки рисунки и показал всему классу. Так в восемь лет я решил, что стану художником.
Ходить на работу для вас подвиг? То-то. Те, кто шел в космос на подвиг, давно на том свете.
Тогда, в 1965 году, выйдя из корабля, я вдруг подумал: «Человек — песчинка, но разум этих «песчинок» позволил мне оказаться среди звезд». Это была действительно божественная картина. Звезды были везде: вверху, внизу. А подо мной плыла Земля.
Первое, что я увидел, было Черное море. И выпалил: «Земля-то круглая!» Сам не помню, что сказал, но на Земле записывали.
После нашего приземления в пермской тайге, где мы с Беляевым (Павел Беляев, Герой Советского Союза, летчик-космонавт СССР № 10. — Esquire) провели почти трое суток, спасатели дошли до нас на лыжах и первым делом решили устроить нам баню. Они разровняли площадку, нанесли дров, развели костер и, притащив сброшенный с вертолета полутораметровый котел, набросали в него снега. Теперь представьте картину: глухая тайга, посреди нее топится котел, а в котле — два человека. Очень интересная композиция для любого художника.
На одном из приемов в Георгиевском зале, посвященном полету Гагарина, Хрущев спросил Юру, не видел ли он в космосе Бога. Тот, заметив, что Хрущев спрашивает шутя, возьми да и ответь: «Видел». Хрущев посерьезнел и сказал: «Никому об этом не говори».
Библию в первый раз я увидел в Америке в 1973 году, где проходил подготовку по программе «Союз–Аполлон». Однажды открылась дверь в мой гостиничный номер, и кто-то бросил мне на кровать книгу в зеленой обложке. Библия, причем на русском языке! Я тут же выскочил в коридор и крикнул: «Дайте вторую. Со мной живет бортинженер». Дали. Я прочитал ее и неожиданно понял, что внешние требования коммунизма очень похожи на библейские заповеди.
Космическая пища — это не та, что люди едят на Земле, но, как сказал древний философ, обед хорош не тем, что подают, а тем, с кем обедаешь.
Когда только начинали заниматься хоккеем (одно время хоккей с шайбой входил в обязательную программу зимней физподготовки советских космонавтов. — Esquire), я посмотрел со стороны, кто как играет в воротах. У кого-то получалось лучше, у кого-то хуже. Дай, думаю, сам попробую. Встал в ворота и сразу начал хорошо ловить. Форма была отличная — полное обмундирование вратаря. Только без маски и шлем велосипедный.
Накануне того самого матча в 1964 году (исторический матч между космонавтами и представителями ЦК комсомола, команда первых называлась «Наши», капитаном был Юрий Гагарин. — Esquire) я сделал дружеские шаржи на всех членов комсомольского бюро, против которых нам предстояло сыграть. Мы их еще и развесили по бортам хоккейной коробки. Выходят соперники на лед из раздевалки, а мы уже разминаемся и шайбы бросаем в эти рисунки. Такая вот психологическая атака. Может, поэтому и победили?
Из советских времен я бы взял систему образования и систему здравоохранения, а остальное пусть останется в прошлом.
Конечно, нужно изучать Марс. Чтобы ответить, откуда мы, что творится в мироздании и что вообще это за планета такая. Не думаю, что мы когда-то туда будем население переселять, но рассматривать его как резервную часть нашей жизни вполне возможно.
Когда мы, космонавты, астронавты, собираемся вместе, мы не делим друг друга на белых и цветных, русских, американцев, европейцев. Мы все дети Земли.
Я бы хотел всегда летать в космос с друзьями, которым очень доверяешь.
Верю в счастливое будущее, которое мы заслужили.
Судьба моя — я сам.
Из публичных выступлений
