Какая-то классная бабка в одном храме меня спросила: «Кто такой друг?» Я ответил: «Это товарищ, с которым мы давно дружим, иногда можем долго не общаться, но знаем, что друг у друга есть». А она сказала: «Нет, погоди! Друг — это другой ты. Лучше, чем ты. Другой ты! Запомни! Так вот, кто теперь твои друзья?».
Позволяю себе утром полежать в постели 15 минут, больше не подрываюсь с мыслями: «Боже! Команда, театр, ответственность... Нужно всех вдохновить!». Вдохновлять нужно себя.
Раньше я не слушал людей. Только сейчас учусь к ним подключаться, а не быть артистом.
После Америки я понял, что любая оценка убийственна. Нам вложили в голову, что нужно все делать на «пять», и никак иначе. Я посвятил восемь лет классическому балету и хотел быть отличником. Но мне не хватало данных и всегда ставили четверку. Наконец, я стремлюсь быть ближе к своей природе и не натягивать ненатягиваемое. Пришло время быть самим собой.
У меня нет ни любви, ни семьи, всю осознанную жизнь я посвятил карьере актера. Мне казалось, что нужно всегда «идти, улыбаясь», как пела Пугачева в «Арлекино». Я был шутом.
68 дней проживания в самом центре мира, в трехкомнатной квартире на Манхэттене дало мне ощущение, что мы сами ставим себе планки.
Посмотрев спектакли на Бродвее, я понял, как в театре может быть круто. И все это я готов делать здесь.
Алматы, оказывается, очень похож на Нью-Йорк.
После 12 лет отношений с театром мне сложно входить в его здание. Любого театра.
Многие казахстанские актеры занижают свой ценник, боясь упустить роль. Тем самым формируют искаженный рынок с потребительским отношением к артистам. Но я держу оборону. Два года назад начал сотрудничать с агентом, мы повысили ставки, продюсеры стали отказываться, и я целый год сидел без работы в кино. Год! Но постепенно все вернулось. Наконец я могу зарабатывать и жить за счет кино.
Сейчас я лучше разморожу курицу, чем буду с кем-то обсуждать новый театральный проект без бюджета.
Я объяснил своим друзьям, что люблю их и хочу общаться. Но если возникает что-то, касающееся работы, то вот контакты моих аккаунт-менеджера по социальным сетям и киноагента.
Как и любая ложь, все искусственное выходит наружу. Раньше модно было наращивать число подписчиков за деньги. В какой-то момент алгоритмы Instagram сказали извините, и многие казахстанские звезды-миллионники оказались пустышками.
Я бежал от нормальной жизни в театр. А когда ушел из театра, то вышел в мир и понял, что в жизни не так уж все и плохо. Театр — это работа. Это не жизнь и не дом. Дом — это мой адрес.
У меня в квартире только недавно появились ароматы, теплый интерьерный свет. Раньше я жил в «камере», куда приходил только ради того, чтобы поспать и снова вернуться на базу.
Раньше я вел ежедневник, все записывал и никуда не опаздывал. Сейчас иначе. Если что-то неупомнилось, значит, оно не так уж и важно.
Тренера по плаванию я приучил, что мы не будем обозначивать мои тренировки по формату «понедельник, среда, пятница». Я ему сказал: Давайте так! Вы пишете мне вечером и спрашиваете: как дела? хочешь завтра поплавать? А я буду отвечать «да» или «нет».
Настоящему артисту не важно, где он. Он просто берет и делает, потому что знает свое предназначение.
Мне нравится, что сейчас происходит в творческом Алматы. Как будто все сошли с ума. В воздухе витает ощущение, что сейчас что-то будет.
Я пытался засунуть себя в ретрит. Продержался два дня. На третий сказал: дальше, ребята, сами. Я поехал работать и мне было все равно на деньги, которые потерял.
В какой-то момент актерство стало выходить мне боком. В прошлом году у меня было два месяца онкологических исследований. Четыре доктора республиканского масштаба сказали, что нужно оперировать. Это заставило меня переосмыслить все, что я делаю... Я понял, что в театр уже не вернусь.
Мой 37-й год жизни (мушел жас) был очень болезненным. Я прошел через четыре биопсии, ушел из театра, расстался со многими друзьями. Пришел к тому, что мое слово должно иметь ценность в первую очередь для самого себя.
Я вспоминаю, как лежал на восемь килограммов похудевший. Не было сил встать с кровати и раскрыть шторы. В квартире поселилась смерть, пыль и пластиковая посуда из доставки. А потом я встал и сказал себе, что не согласен со всем этим. Люди в Instagram пишут: ты такой позитивный и солнечный. Ну, да. Просто я умирать не хочу.
Я уверен, что никакой актер не сможет сыграть то, что сам не проживал. Сегодня, уже имея опыт борьбы за жизнь, я бы сыграл Гамлета по-другому. Гениальные актеры — это люди, которые могут показать все, что они переживали в своей жизни. Я не понимаю людей, которые восторгаются «ох, он так сыграл!» На самом деле актер в этот момент обнажил свои раны. И когда это не оценивается зрителем, артист уходит из театра.
Вижу много людей, которые ментально уже умерли. Вроде все нормально, трое детей, ходят по салонам. Но они умерли. В их глазах такой страх, что это все может разрушиться в секунду. Они не понимают, для чего все это было сделано.
Я люблю ходить в баню. Отмыться от грязного прошлого все-таки можно
