Галия Садыкова, 24 года, сейсмический инженер
Если объяснить суть моей профессии простыми словами, то это будет звучать так «поиск нефти в океане». Сейсмика – это геологическая разведка. Круглые сутки мы стреляем сжатым воздухом в землю, а отражающий сигнал записываем на сенсоры, так и складывается нужная картинка. Графики кажутся сложными для несведущего человека, на самом деле они относительно просты: вот бугорок побольше, значит, там такая-то порода, а вот поменьше – тут другая. Для девушки-нефтяника это относительно негрязная работа, например, в бурении ты работаешь сутками, вся в буровом растворе, а в сейсмике все аккуратно, ты ищешь нефть, а не добываешь ее.
Вахта длится семь недель, три недели отводится на отдых. На вахте ты получаешь письмо с установочными данными, где будет следующая посадка – корабли зачастую находятся в море, и команду доставляют туда на вертолетах. На борт можно взять всего лишь пятнадцать килограммов вещей, причем только в мягком чемодане, это делается для того, чтобы минимизировать риск травм в случае крушения вертолета. В хелипорте – это аэропорт для вертолетов – все сумки тщательно проверяются. Строго-настрого запрещено брать с собой аэрозоли, открытые баночки с кремами, зажигалки, спички и сигареты, в том числе электронные. Те, кто курит, могут достать их в бортовом магазинчике – там же продается необходимая мелочь вроде бритв, шампуней, гелей для душа и т. д. Алкогольсодержащие жидкости, даже самые безобидные, вроде ополаскивателей для рта – тоже запрещены, а все лекарства обязательно проверяются бортовыми врачами.
У меня в списке самых необходимых вещей, помимо документов и термобелья, находится моя любимая кружка, миллион пар длинных носков, две пары очков для зрения и одни солнцезащитные.
Носки – это вещь первой необходимости: невозможно работать с мокрыми ногами, а при работе на палубе этого не избежать. Еще у нас очень популярны кроксы, потому что открытую обувь на палубе носить опасно: когда корабль качает, а ты идешь по лестнице, можешь повредить пальцы ног. Плавать в море нам не разрешено, поэтому брать купальник нет смысла. Судно движется со скоростью сто пятьдесят метров в минуту, и даже если ты выпадешь за борт случайно, нет смысла плыть – нужно просто ждать, пока тебя подберут.
Как правило, перед полетом на судно у тебя есть сутки, которые ты проводишь в отеле, где необходимо как следует отдохнуть. Работа очень сложная и ответственная, бывает, нужно работать с тяжелым оборудованием, поэтому очень важно быть в форме – это элементарная техника безопасности, иначе можешь по усталости что-то недосмотреть и кого-нибудь убьет. По прибытию на судно проводится обзор и инструктаж – что сделано и чем предстоит заняться, проходит деление на ночную и дневную вахту.
Потом ты начинаешь пахать двенадцать часов в день без выходных. Звучит страшно, но на самом деле это терпимо. Я, наверное, больше отдыхаю на вахте, чем дома.
Если я работаю в дневную вахту, выглядит это примерно так: подъем в девять утра, йога, душ, завтрак. В 11.45 начинается пересменка: коллеги делятся тем, что произошло за последние двенадцать часов. В полдень я и мой напарник заступаем на дежурство. На вахте всегда сидят два человека, поскольку кто-то один должен постоянно быть онлайн и следить за происходящим. В 12.30 один из нас идет на совещание с остальной командой. В 15.30 – первый кофе-брейк: идем по одному, у каждого по пятнадцать минут. В 17.30 каждому дают по полчаса на обед. В 18.00 топ-менеджмент уже идет отдыхать: у всех на корабле разное рабочее время, они, например, начинают трудиться в 06.00. В 21.30 у нас еще один кофе-брейк, в 23.45 – пересменка. В полночь мы уже свободны, нам подают легкий ужин.
Как только вахта заканчивается, ты предоставлен сам себе – спи, ешь, тебя никто не будет трогать. Я обычно еще час гуляю по кораблю, прошу капитана включить свет, чтобы было не так страшно. Если идешь спать, не следует запирать на ночь дверь – в любой момент могут вызвать обратно на палубу, если нужна помощь. Бывает и такое, что ночью возникают неполадки, и ребята, работающие в ночную вахту, не успевают ее устранить к моменту твоего заступления на дежурство, и тогда уже ты решаешь проблему.
Первую неделю ты отсыпаешься, сказывается джетлаг (синдром смены часового пояса. – Esquire), потом начинаешь общаться с людьми, дней через восемь на вахте уже есть друзья, компании, привычки – люди создают свое маленькое общество, одну большую семью.
Судно – это маленький городок со всем необходимым. Помимо камбуза (столовая для моряков. – Esquire), есть два спортзала – силовой и кардио, сауна, два кинотеатра, библиотека, я слышала, что на некоторых кораблях есть даже бассейны.
Кто-то загорает на вертолетной площадке, кто-то бегает, люди сами придумывают себе занятия.
Медики у нас любили устраивать тренинги по кроссфиту, бывают конкурсы, соревнования по настольному футболу, настольному теннису, дартсу.
Команд на судне две: сейсмическая и маритайм, и управляют ими два капитана. Сейсмики занимаются научной работой, а маритайм отвечает за жизнь корабля – то есть это матросы, офицеры безопасности, повара. Проще говоря, экипаж.
К гендерному вопросу здесь относятся спокойно, в нашей компании нет разделения полов, но консервативные люди встречаются, причем и у нас, на родине, и в Европе, поэтому с понятием «неженской профессии» все же приходится сталкиваться.
В Казахстане это, в первую очередь, таксисты, которые после слов «я моряк» всегда спрашивают, почему нельзя было найти нормальную работу дома?
В Европе, когда мы заходим в порт, я часто вижу удивленные взгляды, мол, что девушка делает на корабле? Даже капитан судна однажды заявил мне, что я не должна оставаться в профессии: «Ты девушка, должна сидеть дома или заниматься чем-то красивым». «Нет, – говорю, – я останусь». «Вы, – спрашивает, – все в Казахстане такие?» «А вы кого-нибудь еще из нашей страны видели?» – «Да, работала тут одна». – «И долго?» – «Десять лет». – «Ну, тогда делайте выводы».
Вообще, мне кажется, сейчас уже нет чисто мужских и женских профессий. Я где-то прочитала, что «в любом деле нужно найти обрыв и столкнуть себя оттуда», так вот, мне в этом плане повезло. Хотя, не скрою, временами бывает страшно, иногда грязно, порой смущает чисто мужская компания, где все старше тебя как минимум на пятнадцать лет, и ты для них часто просто маленькая девочка, но все это дико интересно. А самое страшное, наверное, это погодные условия.
У нас бывают волны высотой с трехэтажное здание, и судно, особенно если оно маленькое, сильно качает. На эти случаи существуют специальные протоколы, предписания, как нужно действовать, вплоть до того, как следует есть и принимать душ. Капитан объявляет о надвигающейся буре заранее, и если прогноз совсем плохой, мы останавливаем работу. Иногда шторм начинается в считанные минуты, и мы даже не успеваем убрать оборудование обратно на корабль.
В офисе мы привязываем все, вплоть до компьютера, заматываем скотчем шкафы, чтобы они не открывались и не падали.
Это не всегда помогает: бывает и такое, что веревки рвутся и шкафы падают вместе с креплением. Помимо самого оборудования, за которое ты отвечаешь, надо убрать со стен картины, поставить в безопасное место горшки с цветами, упаковать книги в библиотеке в коробки, собрать мелкие вещи в своей каюте.
Каюты, конечно, рассчитаны на экстренные ситуации. В душе, например, есть поручень, за который можно держаться во время шторма, кстати, то еще удовольствие: тебя качает, иногда бьет о стены, так что поручень – это не прихоть, а настоящая необходимость.
Прием пищи во время шторма тоже особенный: на стол кладутся резиновые коврики, чтобы тарелка не скользила. Стаканы убирают совсем, всю посуду заменяют на пластиковую. Еду готовят максимально простую, никаких супов, напитки из диспенсеров заменяют на бутылочные воду и соки.
С тошнотой каждый борется по-своему: кто-то пьет таблетки, кто-то пользуется специальными пластырями, которые клеятся за ухо, кто-то – акупунктурными браслетами. Некоторые говорят, что нужно выходить на палубу и смотреть на горизонт, но когда тебя так сильно качает, выходить вообще не стоит. Если тебе плохо, то ты перестаешь работать и отправляешься спать. Если плохо всем, работать перестают все. С человеческим фактором ничего не поделаешь, а моряки утверждают, что морская болезнь – худшая из всех, потому что никак не лечится и от нее не застрахован даже самый опытный капитан с многолетним стажем.
Спать приходится тоже особым образом: полунапряженно-полурасслабленно, уперевшись руками и ногами в высокие стенки кровати. В предпоследней моей вахте в Мексиканском заливе у нас была такая сильная качка, что кресло, стоящее в углу (а вся мебель на судне на присосках), оторвалось от пола и налетело на кровать.
Иногда шторм начинается, пока ты спишь, и просыпаешься ты от того, что все, что было из мелочи в каюте, падает, разбивается или катается по комнате. Лучше в эти моменты не вставать: компания возместит ущерб, а безопасность дороже.
В моменты шторма понимаешь, что находишься на огромной тяжелой железяке в самом центре моря, и если эта железяка пойдет ко дну, неизвестно, сколько придется ждать помощи.
Особенно бывает не по себе, когда ты ночью в бурю работаешь на палубе и нужно что-то чинить. Ощущаешь себя маленькой песчинкой. Но в целом условия классные, и я не вижу поводов, чтобы отказываться от всего этого. Хотя попасть на такую работу нелегко.
Первый критерий, которому претендент должен соответствовать, – уметь плавать. Тот, кто этого не умеет, не подходит сразу. Работники оффшоров (водного пространства. – Esquire) должны пройти специальные тестирования и обследования, например, их спрашивают о фобиях: есть ли боязнь замкнутого пространства, акул, темноты, воды. А поскольку на корабле случается работать на высоте, при тестировании задают вопросы типа: на каком этаже живешь, ходила ли когда-нибудь в горы, как себя чувствуешь на вершине, они простые и в принципе не выглядят как обследование.
Перед отправлением на судно есть два важных этапа. Первый – школа, имитирующая твои вахты, она длится три месяца и может быть где угодно (моя была в Эмиратах).
Это здание в виде корабля, где ты работаешь двенадцать часов через двенадцать, и это постоянный стресс – на тебя давят, дают задания, которые ты не знаешь, как выполнить, но знаешь, где найти нужную информацию, учат, как обращаться с оборудованием, с кабелями и т. д.
В школе строгие правила: там приходится понять – тебя взяли на работу, но это еще не все. Здесь ты имеешь право ошибиться только дважды. Тесты проводятся каждую неделю, и после второй ошибки тебя увольняют. После этой школы тебя отправляют в школу выживания, где учат буквально всему – от спасения из потерпевшего крушение вертолета до тушения пожаров и оказания первой помощи.
Уже на вахте можно повышать свою квалификацию, точнее, класс. Нужно было выполнить определенное количество заданий: теоретических, физических, плюс доказать менеджеру, что ты можешь работать самостоятельно.
В офисе за компьютерами можно носить что угодно, но при выходе на палубу обязательна спецовка и каска. Новички на вахте ходят в зеленой каске, все остальные – в белых, а человек, отвечающий за безопасность, – в синей. Еще есть красные – они для топ-менеджеров, капитанов и клиентов, которые иногда приезжают на корабль. Зеленая каска – символ того, что за тобой пока нужен присмотр. Спецовки в оффшоре мы носим оранжевые, чтобы тебя было хорошо видно в море, если придется искать за бортом, поверх нее – тяжелый спасательный жилет и рация, которая позволяет оставлять руки свободными. Еще одна часть униформы – ботинки, от которых после первой недели носки ты перестаешь чувствовать большие пальцы ног, зато они с железным носком, и что бы ни упало на ногу, тебе это не страшно.
Видок, прямо скажем, не-офисный, но мне нравится. Когда я надела свою первую белую каску, это было что-то – будто парень сделал мне предложение и одел на палец кольцо.
К безопасности во время вахты относятся очень ответственно. Если ты чувствуешь, что то, что тебе поручили, небезопасно, говоришь: «Стоп, я этого делать не буду», и тебя никто не может заставить, к тебе обязательно прислушаются, даже если ты работаешь год, а твой менеджер – 20 лет. То же самое с усталостью – если устал, тебя отпускают поспать пару часов, чтобы потом ты мог вернуться к работе шустрым, быстрым и энергичным.
Здоровью также уделяется большое внимание. Меня привили от всех возможных болезней, я специально летала в Москву делать прививки от желтой лихорадки, брюшного тифа, всех видов гепатитов, прошла ряд медобследований. Раз в три года нам положен обязательный медосмотр, плюс каждый раз, когда ты прибываешь на вахту, медики рандомно выбирают 5-10 человек и проводят алко- и наркотесты.
Интересный факт, который я недавно узнала: во многих странах, например, в Англии, если человек больше полугода находится в море, он становится на учет в психбольницу и не имеет права принимать участие в суде присяжных. Его считают нездравомыслящим. Время аккумулируют – то есть, лично я нахожусь в море 70% времени, и в Англии я бы попала под категорию нездравомыслящей. Не знаю, насколько это правда, посмотрим, как это скажется на мне.
Говорят, что в море уходят только дураки, но на самом деле там много умных и интересных людей. Еще говорят, что один раз уйдя в море, ты больше не захочешь обратно на сушу. После двух лет в оффшоре я точно знаю, что не смогу работать в офисе, будет тяжело привыкнуть. Хотя когда-нибудь мне все равно придется осесть и работать на берегу, но пока я выбираю море.
Записала Анна Вильгельми
Фотографии из архива героини
Впервые материал был опубликован в печатной версии журнала в апреле 2018 года.