Нурлан Сабуров. Фотограф Екатерина Гербей. Пиджак, брюки, рубашка Prada, часы Omega[/caption]
Когда мне встречается в людях дурное, То долгое время я верить стараюсь, Что это, скорее всего, напускное, Что это случайность и я ошибаюсь.
Эдуард Асадов
Когда я встречаюсь с дурным – в людях или просто отгребаю от жизни, я хоть и развожу руками: «За что мне все это?», голос где-то внутри говорит: «Так тебе и надо, дураку и сластолюбцу – тут получил удовольствие, а там лови и под дых». А затем, после очередного «поддыха», сам себе устраиваю порцию дофамина: на выбор три коктейля, романтическое свидание, часовые залипания в тупеньких игрушках или просмотрах архивов «Своей игры». А иногда все опции вместе. А потом новые пи#%юли от Вселенной и тех, через кого она со мной взаимодействует. А потом… по кругу – вечный цикл кнутов и пряников, пи#%юлей и поглаживаний.
Плавная подводка к сути письма будем считать удалась, поэтому… Герой обложки февральского номера Нурлан Сабуров – в каком-то смысле гордость земли казахской, один из главных деятелей русскоязычного стендапа, жанра, ставшего модным после того, как «Камеди» забронзовел и разъехался по корпоративам.
Герои нового русского юмора в большей степени, что называется, из народа, дети семьи трудовой. И выглядят так же – никакого столичного лоска, ни даже тончика на лице, чтобы не блестеть в кадре. Они не стараются нравиться (во всяком случае сначала) телепродюсерам и находят свою аудиторию напрямую – в зале клубов и в сети. Этакие нетелегеничные, трушные, инди.
Сабуров при этом успел поиграть в двух лигах – и сытой тээнтэшной, и неподцензурной ютьюбной. И, к счастью, еще не успел обзавестись излишним пафосом и весом. Да, собственно, когда ими обзаводиться – парню только 28. И вот тебе, пожалуйста, обложка Esquire Kazakhstan.
В интервью с ним нас, в частности, интересовало, какого черта уроженец Степногорска не включает в свой супертур не то что родной город, но даже ни одну из множества официальных и не только столиц отчизны. Как оправдывался Нурлан – читайте на странице 38 февральского номера. По большому счету у интервьюера Кадырбаева получился внутрицеховой текст о стендаперах, а Сабуров, похоже, уставший после выступления, и не спешил раскрываться.
Короче, не знаю, насколько неприятно будет Нурлану узнать, что мне интервью с ним не вкатило. Полагаю, его это не должно поколыхать ни разу, учитывая, как он порой отзывается о героях своих передач. Развлечение для скучающих: попробуйте посчитать, сколько раз в одном из главных ютьюб-хитов минувшего года шоу «Что было дальше?» он и его коллеги прямым текстом назвали Стаса Костюшкина пид$%асом.
Не стараясь копать настолько глубоко, я все же допускаю, что в Нурлане все это напускное, часть игры, в которую включились герои молодежи в погоне за рейтингами и, назовем это так, самовыражением. Что далеко ходить: уверен, не у меня одного вяли уши и становилось неловко при просмотре другой народной забавы – рэп-баттлов, где участники пройдутся и по тебе, и по твоей маме, и по папе с сестрой. «То есть на фоне этих похабников наш Нурланчик еще ничего», – написал я на своей печатной машинке «Ятрань», поправил пенсне, подтянул пояс из собачьей шерсти и хлебнул чаю с козинаками…
P.S. Выключая старпера (айфон правит на «стартапера»), добавлю: Сабуров – один из тех редких персонажей, по ком судят о современном Казахстане. И, надо сказать, судят с симпатией. Ну и к тому же очевидно, что впереди у талантливого соотечественника довольно насыщенное будущее, и, уверен, это его далеко не последняя обложка. И я чуть-чуть горжусь, что первая.
Кстати, обратили внимание, что наиболее нашумевшим (в хорошем смысле) казахским ньюсмейкерам нет и 30. Спец по юмору вышел на обложке сейчас. Главный по клипам Айс Сеитов был в прошлом июне. Остался мастер речитатива Адиль Оралбекович Скриптонит. Интересно, успеем ли до достижения им четвертого десятка – а это уже ближайший июнь – выпустить и его в тираж?
