В Алматы идет судебный процесс по делу Дениса Тена. Журналист Аделаида Ауеспекова, посещающая все заседания, специально для Esquire написала судебный очерк.
Каждое утро в девять часов утра я беру кофе на Сейфуллина и мысленно подготавливаю себя к трудному рабочему дню. С 10 утра до шести вечера я нахожусь в здании специализированного межрайонного суда по уголовным делам.
На суд по делу Дениса Тена, смерть которого летом оплакивала вся страна, ходят максимум пять-шесть человек, не считая родных Дениса и журналистов. За две недели я не заметила ни одного общественного деятеля, гражданского активиста или депутата. Приходят обычные люди, которым по-человечески интересно, правда ли, Арман Кудайбергенов, Нуралы Киясов и Жанар Толыбаева убили именитого фигуриста или на скамью подсудимых сели первые попавшиеся люди. Такая версия весьма популярна среди обывателей.
Заседания даже по такому резонансному делу постепенно скатываются в рутину.
Утром конвоиры заводят в зал подсудимых. На стол судьи Кеншилика Абдельденова ставят 38 томов уголовного дела. После этого журналистов просят удалиться из зала. Нас отводят в соседнее помещение с прямой видеотрансляцией. В маленьком кабинете для прессы ютятся 30 человек. Журналисты борются за места получше, поближе к телевизору и колонкам, и тут важно не зазеваться. Поначалу мы возражали и просили судью разрешить нам присутствовать в зале, но он остался непреклонным.
В маленьком импровизированном пресс-центре всегда оживленно: журналисты комментируют происходящее, делают записи, просят подстраховать друг друга и параллельно занимаются другими делами.
Все так поглощены работой, что мы только на второй день заметили – в комнате мы не одни.
Позади нас в кабинете сидели свидетели и также слушали происходящее в зале через колонки, что является грубым нарушением закона, по которому свидетелям запрещено слушать показания друг друга. Коллеги сразу пожаловались адвокату Нурлану Устемирову, который попросил секретаря решить этот вопрос. Свидетелей убрали, зато теперь за нашими спинами сидят или, лучше сказать, приглядывают, сотрудники правоохранительных органов.
Суд идет на казахском языке. Это создает трудности с выдачей новостей для русскоязычных СМИ. У многих журналистов проблемы с переводом: приходится одновременно слушать показания, переводить и печатать. Мне повезло, я одинаково хорошо владею двумя языками и перевожу на автомат, а кто-то записывает происходящее на диктофон и переводит в перерывах. На официальных переводчиков надеяться не приходится, они сами порой путают слова и переводят одно предложение по несколько минут. Пару раз их поправлял судья, и один раз даже подсудимый Арман Кудайбергенов.
– Может, я на русском тогда буду говорить? – не выдержав, поинтересовался он.
– Нет, ты сам выбрал государственный язык, отвечай на нем, – произнес судья.
За судьей Кеншиликом Абдельдиновым наблюдать не менее интересно, чем за подсудимыми. Сразу виден многолетний опыт, особая стать. Он ровен и подчеркнуто уважителен как с потерпевшими, так и с подсудимыми. Иногда ему приходится буквально нянчиться с Киясовым и Кудайбергеновым, а иногда решать непонимания между адвокатом потерпевших и прокурорами. Тише всех себя ведут государственные адвокаты, защищающие обвиняемых. Они могут ограничиться парой слов за весь процесс.
Главную роль на суде играет Оксана Алексеевна, мама Дениса. Потерпевшая более активна, чем прокуроры и адвокаты. Она задает вопросы свидетелям и подсудимым. На каждое заседание приходит очень подготовленной. У нее есть психологическая характеристика не только на Толыбаеву, Киясова и Кудайбергенова, но и на всех свидетелей, а также схемы их передвижений в тот день – 19-го июля. Женщина всеми силами пытается разобраться в убийстве сына и доказать, что преступление было заказным.
Под подозрением не только трое на скамье подсудимых, но и друзья Дениса.
На каждом судебном процессе так или иначе прорывается тема классовой принадлежности. Кажется, что потерпевшие и подсудимые из двух разных миров и вовсе не живут в одной стране. Оксана Алексеевна обращается к Абдельденову «уважаемый судья», а Кудайбергенов называет его попросту «аға».
В суде выступали друзья погибшего и подсудимых. Одни рассказывали о бизнесе, творчестве, путешествиях и человечности Дениса. Вторые – о постоянной нехватке денег, жизни во времянках и медикаментозном аборте. В день, когда олимпийский призер должен был встретиться с иностранными инвесторами, чтобы обсудить планы по строительству катков, 24-летнего Нуралы в шаныракской времянке избил камчой брат. Где взять деньги на аборт для Мансуры (забеременевшая девушка Киясова)? Должно быть, с этим вопросом он выезжал на промысел в тот день. А учительница начальных классов Жанар, узнав, что будущий муж подозревается в убийстве, поехала гулять в Капчагай.
До начала судебных слушаний мне чисто по-человечески было интересно, что из себя представляют подсудимые. После нескольких недель наблюдения за ними у меня сложилась определенная картина.
Кудайбергенов и Киясов в жизни выглядят иначе, чем на фотографиях. Создается впечатление, что подсудимых в СИЗО откармливали, но Киясов жалуется, что не ел уже два дня. Парней легко можно перепутать друг с другом. Оба плотного телосложения, с коротко стрижеными волосами. На заседания приходят в черном. Я научилась различать их по голосам: у Армана Кудайбергенова – низкий бас с хрипотцой, у Нуралы Киясова – баритон.
Когда никто не видит, эти двое переговариваются между собой и отпускают шутки в адрес конвоя.
Один раз после очередного заседания я ждала адвоката около дверей судебного зала, подсудимые сидели напротив под конвоем. Внезапно Арман пристально посмотрел на меня, подмигнул и помахал рукой. Заметив мои округлившиеся от удивления глаза, начал тихо смеяться вместе с другом.
У Кудайбергенова неожиданно богатый словарный запас. Он давал показания уверенным тоном и пресекал вопросы, не относящиеся к делу. Позволял себе поднимать голос на адвоката, прокурора и даже на судью, но предельно вежливо отвечал матери Дениса. Подсудимый знает, когда лучше промолчать, когда согласиться, а когда можно и показать характер.
В суде он рассказал, что подтолкнуло их на преступление. 18 июля, за день до убийства знаменитого фигуриста, девушка Нуралы Киясова устроила скандал. Она забеременела от него и требовала 15-20 тысяч тенге на аборт. Угрожала заявлением в полицию. Именно на поиски этих денег вышли подсудимые, Арман подговорил друга на автовороство. Что произошло дальше, всем известно уже почти по часам. Сняли зеркала с машины марки Lexus, подошел хозяин, в коем никто не узнал прославленного спортсмена, завязалась драка. Кудайбергенов утверждает, что потерял сознание от удара Дениса и не видел всего происходящего. Киясов признался, что дважды ударил ножом. Они убежали с места преступления, о смерти своей жертвы узнали только на следующий день в игровом клубе.
А вот о своих чувствах к Толыбаевой Кудайбергенов рассказывает очень робко. Уверенный в себе, тут он теряется и смущается. Говорит, что хотел жениться. Узнав о смерти спортсмена, первым делом позвонил Жанар и велел бежать в село. «Она была моей женщиной. Как любой мужчина, я должен был ее защитить и обезопасить».
Когда Кудайбергенов произнес эти слова, несколько сидящих рядом со мной мужчин-операторов внезапно закричали: «Молодец! Заслужил хоть немного уважения!»
Сейчас Толыбаева вынашивает его ребенка, она на 30-й неделе беременности. Признается, что параллельно с Арманом встречалась еще с одним парнем, который живет в Кордае. Оксана Алексеевна рассказала, что на следствии Жанар называла еще нескольких сексуальных партнеров, но девушка отказалась говорить об этом на суде. По ее словам, она смотрела ледовое шоу Дениса Тена, уважала его и расстроилась, когда он умер. При этом, став свидетельницей убийства, поехала с друзьями отдыхать в Капчагае, где пила, курила и веселилась.
Нуралы Киясов – пока что самый нераскрытый персонаж в этом деле. Он мало говорит и почти никогда не задает вопросов. Когда дошла очередь до его допроса, начал жаловаться на здоровье и отказался давать показания. Его брат Султан отказался выступать в суде.
В понедельник, 14-го января, протянув сколько было можно, он все-таки ответил на вопросы суда и признался, что те самые удары ножом нанес он. Без предварительного сговора, без цели и смысла.
Коллаж Давида Джубаева
