Однажды я делала сюжет для международного телепроекта о российской программе «Соотечественник». Приемная консульства в Алматы была переполнена, как какой-нибудь областной автовокзал в канун Нового года. Помещение не вмещало толпившийся в ожидании народ. Знакомый дипломат тогда конфиденциально, по великому секрету сообщил мне, что в одном только Алматы каждый день они обрабатывают больше сотни заявлений. Но от официального комментария отказался и снимать на камеру происходящее запретил. Потому что оно выглядело политически некорректным в свете интеграционных таможенных и евразийских процессов. Большая политика и маленькие люди, которым я задавала один и тот же вопрос: почему вы решили уехать?
Теперь, спустя два года, этот вопрос застал врасплох меня.
– Почему ты уехала? – спросила редактор, и я надолго задумалась. Вопрос простой, но попробуй ответить. За ним столько всего… Я переадресовала его знакомой, эмигрировавшей в Европу, и услышала в ответ неожиданное: мне не хочется говорить об этом. Зашла на сайты переселенцев, а там полные обид на бывшую родину и весь мир посты. Психология эмигранта вообще заслуживает отдельного исследования специалистов.
В ней не всегда есть место тоске и ностальгии, зато много иррациональных чувств вплоть до обид и гложущих сомнений: а правильный ли я сделал выбор? Особенно если через некоторое время видишь, что там, откуда ты уехал, вроде бы не так уж плохо, а ты, например, в благополучной Германии никак не можешь найти работу.
Сама я покинула Казахстан два года назад, о чем не сожалею. В этом сложность честного публичного ответа на щепетильный вопрос – ведь любое сказанное слово в данном контексте представляет большую ответственность. Потому что невольно будет проецироваться на всех остальных: уехавших и только пакующих чемодан, мечтающих об эмиграции и тех, кто даже не помышляет о ней. На всех русских, я имею в виду.
На самом деле, настроения и самоидентификация казахстанских русских (бывших и настоящих) очень разные. Спектр – от полного неприятия новой действительности до ассимиляции, когда человек чувствует себя именно казахстанцем и скорее Россию считает хоть и исторической родиной, но другой страной. Про себя лукавить не стану: я родилась в Алматы, но уже в юности знала, что рано или поздно уеду. Здесь я была случайной попутчицей – это не вина моя, не драма, просто так получилось.
Но я не типичный случай, многие бывшие алматинцы, которых встречаю в Москве, уехали, к примеру, за большими возможностями, которые предлагает более большой город и страна.
Я росла в суровые девяностые в неблагополучном, криминальном районе. Может, в этом все дело? Здесь мусор не убирали месяцами, а отключение света было нормой. Город менялся на глазах, родная Алма-Ата постепенно превращалась в малознакомый Алматы, забитый внутренними мигрантами. Даже понимая закономерности переходного периода, трудно смириться с тем, что пространство вокруг тебя становится все менее комфортным: грязный двор, новые соседи по подъезду вместе со своими новыми привычками, например оставлять мусорные пакеты у дверей; угрюмые парни, щелкающие семечки на детской площадке, во взгляде которых читаешь откровенную враждебность, и от нее не спасает даже любовно созданный собственный микромир. Друзья, коллеги, родственники, любимая работа, а после нее – длинные разговоры в кофейнях и веселые выходные – ты вращаешься в этом своем микромире, параллельной вселенной, но она все равно когда-нибудь пересекается с реальностью. Это очень важно – пространство вокруг тебя. Я чувствовала себя чужой. И понимала, что живу в стране, которая никогда не даст тех условий жизни и социальных гарантий, на которые хочется претендовать. А дома были взрослые со своей бесконечной ностальгией по советскому прошлому и страхом за будущее. Жить долго в таком настроении нельзя: чревато депрессией и расстройством личности.
Неудивительно, что в моем детском сознании рано поселилась твердая установка: из этой страны надо бежать. Все вокруг так и делали. Родственники, друзья, знакомые… Мой микромир становился все меньше, обещая однажды сжаться до опасных для существования размеров.
Далеко от этой мрачной действительности, честно говоря, я не уехала. В России городские декорации, так же как социальная обстановка, не лучше. Но я отправилась в распухшую от людей и денег Москву. И здесь, как ни странно, почувствовала себя «своей». Я вижу перспективы, а это самое важное. Находясь в любой точке – хоть снизу, хоть вверху, – важно видеть горизонт, понимать, что тебе есть куда и с кем идти…
Я не считаю, что во всем виновата страна. Никаких обид. Просто мы не «сошлись характерами», так же как тысячи – нет, миллионы – бывших казахстанцев.
Анжелика Кареткина
