Гульнара Бажкенова посетила выставку «Дурные шутки», посвященную общественно-резонансным событиям уходящего года, и подвела свои итоги об артистичном пробуждении казахстанских художников.
«Прорыв», Мансур Смагамбетов
Такие фляги есть в любом сельском доме. Большие алюминиевые уродливые фляги. Необходимая вещь в хозяйстве, в них возят с водокачки воду. К ним прилагается тележка с крючком – летом на колесах, зимой на санях – подцепил и поехал. Фляги обычно стоят в коридоре или на кухне, а ответственность за то, чтобы они были полными чаще всего возлагается на детей. Бывая в селах, я часто вижу знакомую с детства картинку: идет какой-нибудь шпингалет и тащит бачок выше себя ростом.
«Но детям же надо развиваться, поэтому художник создал из фляжек целую эскадрилью самолетов», – с сарказмом объясняет куратор Валерия Ибраева. В центрах раннего развития педагоги действительно советуют из всего что возможно делать обучающие игры.
Идет аульный пацан за водой и тут же развивается, почему бы и нет? Идея для Минобразования.
Взлетающие над суровой казахстанской реальностью алюминиевые фляги с крыльями столичного художника Мансура Смагамбетова называются «Прорывом».
На второй день выставки «Дурные шутки», когда я наконец дошла до галереи Artmeken, в парламенте как раз обсуждали зеленую энергию, в то время как на другом берегу Астаны висел смог, образующийся в печах частного сектора, отапливаемых дефицитным ныне углем с 40-процентной зольностью. Если власти одержимы высокими прорывными технологиями, то родители – ранним развитием детей.
Сауле Дюсенбина
Художники подвели итоги года, которому так и хочется дать уничижительный эпитет. Запрет на голубые шарики (переосмысленный Сауле Дюсенбиной в реплике на знаменитую девочку Бэнкси), и награждение убитой автоворами знаменитости медалью за охрану правопорядка – это же воплотившиеся в реальности фантазии Оруэлла. Доведенный до гротеска абсурд как неизбежная стадия существования, самосохранение для которого есть самоцель.
Какая из шуток года самая дурная?
Первую выставку, посвященную правам человека, казахстанские «современные» художники провели в далеких серединных девяностых, если быть точнее – в 1997 году. «Художников тогда волновала бедность, нищета», – вспоминает Валерия, и тогда выступавшая куратором.
Валерия Ибраева
Что такое права человека в то время никто толком не понимал, это была терра инкогнито для постсоветского человека, так выставку и назвали. Отпечатанный в книге текст декларации прав человека пришлось везти из Москвы – в Казахстане не нашлось ни одного экземпляра. Художественного запала хватило на два раза, два года, а потом было долгое, растянувшееся на десятилетия молчание. Может быть, вдохновению мешали выросшие цены на нефть и наступившие сытые двухтысячные? Время победного гламура, апатии и всегда лояльного, угодливого салонного неоклассицизма.
Это было торжество другого искусства, где в каждом портрете легендарного хана угадывается знакомый лик. Эти портреты никуда не делись, но людей тянет на иное.
Пока мы ходили с Валерией по небольшим камерным залам галереи, сюда приходили и уходили совсем молодые симпатичные люди. А час был неурочный, мертвый, половина первого.
Елена и Виктор Воробьевы
Время перекликается в работах художников. «Художник спит (укрывшись розовым одеялом)» когда-то называлась работа супругов Воробьевых. В 2018 году полицейский проснулся и тащит в автозак несогласных, заботливо укрывая их своим розовым одеялом. Создавая эту картину, художники отсмотрели тысячи фотографий с акций протеста по всему миру и скопировали жесты, мимику и методы живых творцов правопорядка. Мы с самым известным искусствоведом страны молча рассматриваем каждого на большом во всю стену панно, а потом, не сговариваясь, обе хмыкаем. Мы неожиданно осознали, что и сами, совсем не героические женщины, тоже испытали на себе полицейскую нежность. Валерия побывала в воронке в 2014 году, после митингов девальвации, а я в последующем, после земельных.
По каждому из одиннадцати экспонатов выставки «Дурные шутки» любой казахстанец может вспомнить и найти что-то свое. Две девушки-студентки задержались возле амфоры Зои Фальковой «Сама виновата», и им, расспроси с пристрастием, наверняка тоже есть что сказать. Любая казахстанская женщина, хоть изнасилованная, хоть сожженная заживо, сама в чем-нибудь да виновата. В полной копии древнегреческой вазы не сразу разглядишь, что на марафонцах атлетического сложения надеты полицейские жилеты и фуражки, а первая из группы бегунов – женщина, и она не бежит вместе со всеми, она ото всех убегает.
«Таким выдался этот год, художники лишь подвели итоги», – уставшим тоном то ли от трудного, уходящего в вечность года, то ли от мероприятия, которое никогда не дается легко, говорит Валерия. Казахстанские художники задумались о том, что происходит за стенами их мастерских. А обыватель пошел к ним в салоны, где не только красиво и про интерьер. Двадцать лет назад запала и у тех, и у других хватило на два раза.
Дурные шутки – вторые по счету во второй попытке…
Если смотреть галерею из одиннадцати работ не по залам, а в круговую, как люблю я, то завершит экскурс картина «Адас» Ердена Зикибая, и провожать вас будет маленький мальчик, которого теперь знает вся страна. Ребенок стоит растерянно перед группой бессмысленно жестоких детей, а над ними воспаряют как ангелы огромные статуи Абая и Елбасы. Оба в каком-то смысле – отцы народа.
«Адас», Ерден Зикибай
Читайте похожие материалы в рубрике «Искусство»
Фотограф Роман Егоров
