Бывшие казахстанцы Кирилл и Елдос теперь живут в Нидерландах. Они уехали из Казахстана в 2019 году. Оказавшись в транзитной зоне европейского аэропорта, парни сдались полиции и запросили политическое ЛГБТ-убежище. Главной причиной переезда из родной страны они называют отсутствие будущих перспектив на создание полноценной семьи и постоянно растущее ощущение небезопасности. Esquire Kazakhstan пообщался с обоими, чтобы узнать, как они чувствуют себя сейчас и жалеют ли о когда-то принятом решении.
О переезде
Кирилл: Мы уехали перед самой пандемией коронавируса. Переступили порог нашего временного на тот момент лагеря и практически сразу же были введены карантинные ограничения. Соответственно, все процедуры, связанные с нашим «бегством», затянулись.
Мы – ЛГБТ-пара, причем, разнонациональная: Елдос — казах, а я поляк. Между нами еще и разница в 9 лет. В Казахстане, несмотря на кажущийся пофигизм, когда соседей по лестничной площадке толком и не видишь, а в будни никому нет ни до кого дела, двум парням сложно жить в одной квартире. Все равно возникают разные вопросы. Мы, если честно, даже не представляли свое будущее в Казахстане.
Сложность также состоит в том, что моя семья знает о моих предпочтениях, а у Елдоса никто не в курсе. Он вырос в традиционной семье, там женитьба – это обязательный процесс (смеется). И даже сейчас, когда мы уже переехали в другую страну, его родители звонят и постоянно намекают об этом.
Елдос: Представители ЛГБТ часто переезжают из Казахстана. Но все эти процедуры, когда человек приезжает и подает запрос на беженство, особенно если это касается программы по ЛГБТ – это всегда лотерея: кому-то везет, кому-то нет. У нас, например, уже есть вид на жительство, и мы уже второй год живем в Нидерландах в своей квартире.
Когда ты приезжаешь сюда по программе ЛГБТ, тебе в первую очередь нужно доказать, что ты гей. Как бы странно это ни звучало… То есть одной фразы о том, что я, например, гомосексуал, будет недостаточно. Нужно поэтапно, начиная с детства или юношества, рассказать сотрудникам консульства о том, как и почему так получилось, показать фото, анкеты в социальных сетях, на сайтах знакомств, совместные счета в банке и так далее.
Елдос: Вопрос о неприятии или агрессии в связи с предпочтениями нам задают часто. Когда я учился в университете, то подрабатывал охранником в одной компании. Тогда еще не было мобильных приложений для встреч, но уже были сайты знакомств. И однажды меня на таком сайте «засекли». Дальше началась травля и даже угрозы. Некоторые знакомые говорили, что не сядут со мной за один стол и из одной кружки не выпьют. Тогда мне пришлось уволиться и найти другую работу.
Еще один случай был уже в полицейском участке. Представители органов искали одного несовершеннолетнего парня, который сбежал из дома. Вместо того, чтобы заниматься поиском причин, почему человек бросил свой дом, полицейские пытались приписать мне совращение несовершеннолетнего. В участке меня морально прессовали, но, слава Богу, все закончилось благополучно. Тогда я и задумался о том, что мне в своей же стране становится как-то неуютно, небезопасно. В полиции гомофобов и неприятия еще больше, чем на улице. Тогда я понял: если ты гей, никто тебя не защитит. Даже если тебе предъявляют что-то на пустом месте.
О реакции окружающих
Кирилл: Чаще всего люди негативно реагируют на ярко выраженных ЛГБТ-персон, например, когда парень очень манерный, накрашенный или ярко одет. Даже в Европе не каждый человек способен понять и принять таких людей. Здесь мы всем спокойно говорим, что мы пара и что мы живем вместе. Мы просто хотим, чтобы нас нормально воспринимали. Если ты при знакомстве говоришь о том, что вы пара, люди отвечают: «О, круто!» Говорим мы об этом, когда спрашивают, не выпячивая свою ориентацию, не крича об этом на каждом углу. Потому что – зачем?
По конституции Казахстан – светское государство, но по факту – это все-таки мусульманская страна. А религия часто ограничивает взгляды некоторых людей на ЛГБТ. Но хочется отметить, что современное поколение не так часто заглядывает в постель к другим людям. Наверное, лет через 50 все будет проще.
Будучи студентом, у меня было разное окружение – это и геи, и лесби, и трансгендерная девочка была. Моя тетя однажды спросила: с кем я встречаюсь. Я ответил, что с парнем. Они пожала мне руку и сказала: «Это я и хотела услышать». Похожая ситуация произошла с моими сестрами и братьями. «Нам неважно, с кем ты, ты часть нашей семьи, и мы тебя любим», сказали они. Так что можно сказать, мне повезло.
Если ты открываешься своим родным, то ты уже немного меняешь мир. Потому что близкие и друзья, если поначалу будут воспринимать это все в негативном свете, потом свыкнутся с этим обстоятельствами. А держа свою личную жизнь в секрете все время и встречаясь тайком, ситуацию не изменить.
Размышления о будущем
Елдос: Когда в США началось Стоунволлское восстание, когда стали закрывать гей-кварталы, после чего прошли беспорядки и началось восстание – это изменило мир. Возможно, казахстанскому сообществу тоже нужно с чего-то начать. Нужны такие активисты, которые могут защитить права других представителей ЛГБТ, только тогда может что-то измениться.
Справка: Серия беспорядков и спонтанных демонстраций против полицейского рейда началась в ночь на 28 июня 1969 года в гей-баре «Стоунволл-инн», на Кристофер-стрит в Нью-Йорке. Эти столкновения часто приводятся в качестве первого случая в истории, когда представители гей-сообщества оказали сопротивление узаконенной государством системе преследования геев. Считается, что бунты стали определяющим событием, ознаменовавшим начало массового движения за соблюдение прав человека в отношении ЛГБТ в США и во всем мире.
Кирилл: В США был свой путь и история борьбы за права, на что ушло несколько десятилетий. Постсоветским странам это только предстоит, и то не факт, конечно. А ждать 50 или 70 лет для нас — не вариант.
Елдос: Хотел бы я что-то поменять в себе, если бы у меня была такая возможность? Это то же самое, что спросить у глухого с рождения человека. Он же просто не знает, каково это – слышать! То же самое и у меня. Выбор очевиден.
Кирилл: Хорошее сравнение привел. Что касается меня – выбора бы не стояло. Мы такими рождаемся. Я не знаю, каково быть гетеросексуалом.
О гей-парадах
Кирилл: В Нидерландах они делятся на пешие прайды и парады, когда участники плывут на лодках по реке. У нас парады проводится во всех городах в течение всего лета. В них участвуют разные организации, в том числе и государственные: тут можно увидеть и правозащитников, и лодку с геями-полицейскими или пожарными. Звучит веселая музыка, все очень ярко, а после все идут на пикник и afterparty. При этом прайды посещают не только геи и лесбиянки, приходят и обычные семьи с детьми.
Елдос: Раньше все парады преследовали одну цель – заявить о себе и защитить свои права. Сейчас это проходит в формате карнавала или фестиваля. При этом изначальная цель, конечно, сохранилась. Это парады гордости, в первую очередь.
Отличие ЛГБТ-сообщества в Казахстане и в Европе
Елдос: Глобально они ничем не отличаются, здесь такие же поведенческие индивиды, борьба с ВИЧ и СПИДом и так далее. Единственное – здесь оно, конечно, гораздо больше и многонациональнее. Чувствуется поддержка и сплоченность.
Многие говорят, что здесь лучшее место для представителей ЛГБТ. Но я хочу сказать, что гомофобы есть везде. И в США, и в Европе, и в Нидерландах. И негатив, исходящий от людей потому, что ты не такой, как они, тоже есть. Но его в разы меньше. И здесь ты уверен, что, если произойдет какая-либо ситуация, человеку всегда помогут в полиции. Потому что закон распространяется на всех людей вне зависимости от их ориентации.
Беседовала Марина Гуджо
