Впервые человек из «конторы» подошел ко мне еще в конце 90-х годов. Я тогда работала в ресурсном центре, и волонтеры Корпуса Мира США проводили у нас свои клубы и языковые курсы. Они-то и интересовали «человека». Он был совсем молодой, почти мальчик, маленького роста, в аккуратной выглаженной белой рубашке, колом сидевшем на нем черном пиджаке, начищенных до блеска черных туфлях и черных очках. Наверное, он считал, что именно так должны выглядеть люди его профессии, или это все, что позволял его бюджет.
Мальчик приходил в одно и то же время. Сначала молча стоял в стороне, наблюдал, а однажды подошел, представился работником известной организации, показал «корочку», на которой я успела прочитать пугающее слово «контрразведка», и попросил выйти на улицу. За углом он без долгих вступлений, знакомства, так сказать, сразу приступил к расспросам: кто эти волонтеры, зачем сюда приходят, о чем говорят, чего хотят.
Я удивилась. Все, о чем он спрашивал, было известно всем, кто ходил в клуб и дружил с волонтерами, встречи проходили публично, двери открыты. Тем не менее «человек из конторы» просил меня написать про них в письменном виде. Но не тут-то было: я тогда уже прониклась духом свободы, знала свои права и – послала парня собирать черешню. На предложение «сотрудничать» предложила молодому человеку самому познакомиться с волонтерами. Но он отказался, сославшись на занятость. И больше меня не беспокоил.
Я уже забыла об этом, скорее, забавном случае, когда обо мне вдруг вспомнили опять. К тому времени я занимала уже более высокие позиции в международных организациях. А вот схема работы спецслужб осталась прежней. Сначала просто приходили и наблюдали. Делали это подчеркнуто демонстративно, как можно более заметно. Потом к вам подходил мужчина, отводил вас куда-нибудь за угол или в ближайшее кафе и начинал дотошно расспрашивать о всякой ерунде. Прикид тот же: чистая рубашка, начищенные туфли, черные очки. Только возраст постарше – мальчики повзрослели.
Вопросы мне задавали странные – странные в том смысле, что ответы на них может найти любой школьник, зайдя в Интернет. «Что такое НПО? Как НПО получает финансирование от международных организаций? Что делает ЮСАИД в Казахстане? Кто финансирует международные организации? Что за иностранцы работают в вашей организации? Чем занимаются? Дайте имена иностранцев, с которыми работаете. Копии официальной документации тоже дайте».
Сначала я пыталась объяснить, что вся эта информация есть в открытом доступе. «Погуглите!» — советовала я парням в черных ботинках и черных очках. На нашем сайте лежит подробное досье на каждого сотрудника, говорила я. Читала им целые лекции о принципах работы международных организаций и НПО, о системе взаимодействия между ними. Меня вежливо и внимательно слушали, а на следующую встречу приходил уже другой человек и задавал те же самые вопросы. Помню, второго такого я послала к первому, «за справкой». А третий начал потихоньку намекать, что сотрудничество несет немалые выгоды: можно выслужить погоны, стать лейтенантом, получать зарплату. Главное, регулярно давать информацию. Да я была бы не против! Только никак не могла взять в толк: какую информацию они ищут?! Судя по вопросам, я могла продавать парням из уважаемого ведомства известную всему миру инфу и сбывать ее как «секретную». И они бы купили. Но я не хотела обманывать – не этих чудаков – свою страну.
В третий раз на меня вышли уже через знакомого. Неблизкий приятель пригласил на чашку кофе, а явился не один. И стал нахваливать своего «друга», так что я грешным делом решила, он мне его в женихи подсовывает. Но то был важный человек все из того же учреждения, руководитель департамента, полковник. Вместе с моим карьерным ростом росли и должностные звания моих визави. Менялся и возраст – уже не мальчик и не парень, а импозантный мужчина с сединой в волосах. Я немного загордилась: значит, не стою на месте – расту!
Серик – так он представился. Мы много говорили на общие темы. Серик был интересный, интеллектуально подкованный. Он понравился мне. Я до сих пор сожалею, что и ему тоже не смогла помочь. Такая вот бестолковая. А он старался, расположил меня к себе, опоил вином и только потом начал расспрашивать о скучном: о моей карьере в международных организациях, о проектах, над которыми работаю. Серик грамотно вел «дознание», умело рассыпая в светской болтовне нужные вопросы: имена, влияние, кто где сидит, за что отвечает, какие планы у той или иной международной организации. Помню, я подумала про себя: «все то же самое, только классом выше». Смешно и обидно. Ну сколько можно? Почему кто-то решил, что я владею секретной информацией, которая спасет мир? Кафкианский процесс.
Да я просиживаю ночи напролет за письменным столом, корплю над скучнейшими отчетами, над социальными проектами, в которых все до мельчайших подробностей – каждая копейка на счету – расписано. Вы знаете больших бюрократов, чем американцы?
Однако самый умный и привлекательный оказался еще и самым опасным. После заманчивого предложения с его стороны последовало мягкое давление-угроза. «Не будете дружить с нами – вам придется неуютно в нашей стране. Ваши международные организации все равно отсюда уйдут, а вы останетесь, не хотелось бы, чтобы вы пострадали».
Вот это слушать было уже по-настоящему неприятно. Мне стало как-то не до шуток, я потом несколько дней ходила в депрессии. А Серик продолжал названивать, еще пару раз мы все-таки встретились, и каждый разговор заканчивался дружелюбным намеком, что за мной следят и будет жаль, если со мной что-то случится. Но, я так понимаю, эти слова и встречи были просто профилактическим занятием: попугав, от меня в конце концов отстали. Уже больше года не звонят, не пишут, не приходят. Тьфу-тьфу-тьфу…
