Новостные ленты с пугающей частотой рассказывают нам о сотнях покалеченных судеб женщин и детей. Кажется, словно мир вокруг нас сошел с ума. В то время, как жизнь детей разделяется на до и после, взрослые как будто не находят адекватного решения, чтобы помочь им. Более того, как выясняется, вопреки всем здравым смыслам, человеческому сознанию, совести и душе, все делают только хуже. Кто может помочь в такую минуту? У всех на устах есть только одно место, куда возможно обратиться и знать, что не отвернутся. Это общественный фонд по поддержке пострадавших от насилия «НеМолчи.kz» и его руководительница — Дина Смаилова (Тансари).
9 июля фонду исполнилось 7 лет. Это долгих 7 лет, когда горячая линия разрывалась от заявок. Мы поговорили с Диной Смаиловой (Тансари) и подвели промежуточные итоги работы фонда.
Как строится работа фонда?
Работа фонда строится на заявлениях на горячую линию фонда. Сам фонд защищает женщин и детей, переживших насилие. Это прописано у нас в уставе. В 2017 году приходило 5-7 заявлений в день. В прошлом году было 20-30 обращений в день. Сегодня же получаем до 50 обращений в день. Мы не успеваем обрабатывать все заявки, успеваем только ознакомиться.
Помогаем в первую очередь тем, у кого тяжелее дела. Тем, кто больше всех нуждается, тем, кому нужна комплексная поддержка – финансовая, психологическая, адвокатская. Обращения рассматриваются в следующем порядке: в первую очередь – дела по насилию в отношении детей и во вторую – очередь тяжкие уголовные дела. Потом только приступаем к другим вопросам. Консультации по СБН (семейно-бытовому насилию) я провожу постоянно, по ним у нас уже есть готовые инструкции. Либо направляем потерпевших в ПЗЖН (подразделение по защите женщин от насилия), которые работают с нами давно. У нас четко отработан план совместных действий, поэтому благодаря им мы можем отработать больше обращений.
Если говорить в цифрах, то за 7 лет сколько заявок было обработано и сколько из них удалось довести до конца и посадить насильников/абьюзеров?
Не могу назвать точное количество заявок, но за 7 лет было вынесено 227 приговоров по уголовным делам (это средней тяжести, тяжкие, особо тяжкие). Это сексуализированные насилия, убийства, нанесение тяжкого вреда здоровью.
Осуждено 68 педофилов.
Также 9 дел было заведено в отношении полицейских, которые не провели свою работу должным образом. Касательно административных дел – в среднем около 2000 дел в год доведены до суда совместно с ПЗЖН (подразделение по защите женщин от насилия).
Какие улучшения вы можете наблюдать в правовом поле сейчас по сравнению со временем, когда вы только начинали свою деятельность?
За это время мы добились изменений в законодательство по сексуализированному насилию. 11 января 2020 года вступили в силу поправки о том, что законом не предусматривается примирение сторон при совершении преступления против половой неприкосновенности. Такие преступления переведены в категорию тяжких, вместо средней тяжести. Также есть уголовная ответственность за недонесение, за фальсификацию данных по половым преступлениям. Но пока мало фактов по привлечению к уголовной ответственности за такие нарушения. За насилие против детей (не достигших 14 лет) увеличился срок до 20 лет и выше, до пожизненного срока. А по бытовому насилию с 1 июля 2023 принят закон, где частично наши требования были удовлетворены.
Однако, к сожалению, мы не допускаемся до уровня принятия решения. Нас не признают официально общественной организацией, не признают соавторами, соорганизаторами проекта по изменению законодательства. И все это несмотря на то, что парламент приглашает нас в рабочие группы, мы работаем в полном объеме, предоставляем полную информацию, наш труд никак не отображается и не оплачивается. В последнее время меня очень возмущает этот факт, что законами занимается МВД и прокуратура, то есть ТОЛЬКО мужчины.
Мужчины принимают решения, как жить женщинам.
Мы с этим несогласны. Мы неоднократно поднимали вопрос о том, чтобы сами потерпевшие принимали участие. Они должны опросить большое количество потерпевших, чтобы узнать почему женщины отказываются подавать заявления, а также какое должно быть наказание для абьюзера, чтобы женщины не боялись и все-таки подавали заявления.
Но у нас, к сожалению, никто до этого не додумался и не дошел, как бы мы об этом ни просили. Полиция сугубо мужским составом принимает законы, и мы вынуждены по этим законам жить.
Хочется также рассказать о переменах в медиа поле. За это время появились гендерно-ориентированные СМИ, которые делают колоссальную работу, помогают женскому движению и правозащитным организациям, проводит серьезную работу с населением, тем самым меняя сознание людей. Больше смелых людей появилось, тех, которые не молчат. Прорыв в том, что практически все госорганы вышли в соцсети. В том, что мы мгновенно получаем пресс-релизы от департаментов полиции в публичном поле. Если мы заявляем о каком-то преступлении или насилии, то это подтверждается департаментом полиции и мы сейчас уже имеем очень устойчивую репутацию фонда, который работает с реальными кейсами и с достоверной информацией.
Планируете ли вы выстраивать работу с новым детским омбудсменом?
Мы со всеми планируем выстраивать работу, неоднократно предлагая представителям госорганов и я непосредственно тегаю и скидываю информацию в личные сообщения и на личный телефон Динаре Закиевой о том, что у нас есть повестка, новый кейс, но важно не мое сотрудничество с госорганами или с омбудсменами. Важно, чтобы они, работая с нами, выполняли свою работу.
Можно написать пресс-релиз, как это делает Динара Закиева, о том, что дело взято на контроль. Но по факту потерпевшие продолжают работать с фондом. Когда появляется какой-то результат или появляется какая-то конкретная проблема, которую надо решать с помощью огласки, мы об этом пишем. В это время опять выходит омбудсмен и сообщает, что она тут и в курсе дела.
Конечно, от начала до конца довести уголовное дело – это сложно, тем более у нее нет оснований и полномочий заходить в уголовные дела и представлять интересы потерпевшего лица, потому что у нее нет на это юридического права (в отличие от фонда «Не молчи»). В то же время, не имея таких полномочий, перед ней стоит задача выстроить работу так, чтобы к ней обращались меньше людей.
Детский омбудсмен, оказывая помощь кому-либо, будет обращаться в госорганы. Она обратится в госорганы за помощью, пригласит ювенального адвоката, школьного психолога. Это все будут люди от государства. Бесплатная помощь. Грубо говоря, государство кого-то будет напрягать.
Фонд «Не молчи» работает иначе. Мы объявляем о сборах, получаем финансовую поддержку от общественности. Также от адвокатов, которым платим нормальный гонорар. Абсолютно легитимный гонорар, достойный его труда. И контролируем работу адвоката!
Далее мы сотрудничаем и помогаем адвокату до самого конца, пока не выйдет приговор суда. У нас есть в штате психологи, которым мы платим заработную плату. Нами предоставляются 4 сеанса с нашими психологами, при необходимости последующие сеансы проводятся за счет потерпевшего лица. Иногда четырех сеансов достаточно. В особо тяжелых случаях, ребенок и мама этого ребенка получают больше помощи, чем обычно. Мы видим результаты работы специалистов. И эта разница в принципе нашей работы как раз таки и является существенной. Если бы омбудсмен хотела оказать действенную помощь, она бы взялась за ювенальных адвокатов. Почему они не работают с потерпевшими? Для них бы были бы утверждены положения о том, как их вовлечь в эту работу, как можно поощерить, заинтересовывать их в работе. Точно так же, как я бы создала базу адвокатов и психологов, которые бы работали непосредственно с подобными делами. Я бы их обучила, дала бы дополнительное обучение заграницей. Мы бы подготовили серьезных работников, чтобы системно помогать хотя бы тому же самому детскому омбудсмену. К сожалению, государство на такие затраты идти не готово.
Почему стало так много случаев педофилии, особенно в южном регионе?
Действительно случаев стало много. Для меня по крайней мере точно.
Я работаю на горячей линии, и я понимаю, что этого раньше не было у нас. Для меня это много. Связываю я это все опять же с безнаказанностью. Потому что у нас не продумано законодательство. Нет статьи о домогательстве, а именно эта статья дала бы возможность ребенку рассказать о домогательстве. Безнаказанное домогательство – это первый шаг к изнасилованию. Мы об этом везде говорим. Безнаказанное изнасилование – это шаг к убийству. В первый раз это будет просто изнасилование, о котором жертва не заявит. Второй раз это будет сделано с особой жестокостью. А в третий раз он будет убивать.
Любая безнаказанность порождает новое преступление. Это аксиома. Люди этого не понимают.
У нас не принимается закон о домогательствах, не ужесточается закон по наказанию таких преступлений, как приставание в подъездах, например. Например, в Америке мальчик подглядывал за девочками в душевых кабинках и ему дали 3 года. У нас же, если ребенка утащили с целью насилия, но не успели, злоумышленника не накажут. Преступника не привлекут к ответственности. А значит, что педофил остается всегда безнаказанным. Никто не думает о безопасности общества! Отсутствие действенного закона о бытовом насилии и порождает само насилие.
В 80% — это насилие от близких – дяди, дедушки, братья. Или же близкое окружение – это тренера, учителя, соседи.
Если бы был жесткий закон по защите женщин и детей от насилия, то абьюзеры бы понимали, что если они тронули члена семьи, то приедет полиция и заберет на 30 дней.
Не бывает плохих детей, бывают плохие взрослые. Как нам не воспитать таких? Какие инициативы необходимо ввести, чтобы помочь подрастающему поколению?
Мы брали интервью у педофилов и насильников в колонии, у тех, что после насилия убивали своих жертв и проходили по особо тяжким преступления. Мы проводили тестирование с целью анализа их детства. Тогда мы выявили некую закономерность. У 16 человек мы обнаружили наличие схожей ситуации в детстве. Заключалась она в следующем: с 9 до 13 лет каждый из опрашиваемых потерял кого-то из близкого окружения – родителей, бабушку или брата. Дети переживали и уходили в депрессию. Они по-настоящему горевали, не зная об этом термине. Им все становилось неинтересно – спорт, друзья, учеба. В этот период взрослые не давали необходимой поддержки, а наоборот, ругали, обвиняли в бездарности. Ребенок скатывался в учебе. В это время появлялись друзья из другого социума. Вдруг появлялись другие авторитеты, место, где все можно. Родители же теряли авторитет в один день. Вот тут-то и случались первые случаи криминала. Дальше – больше.
О детской агрессии
Если ребенок проявляет агрессию в 6-9 лет, то с такой агрессией надо работать. Ошибка нашего общества в том, что педагоги, окружение и родители отвечают большей агрессией на детскую агрессию. А именно, требуют убрать юного агрессора из школы, изолировать от общества, карают. Взрослые не пытаются помочь. С таким ребенком должны своевременно работать грамотные психологи, но не от школы. К ним нет доверия у детей, а потому дети не раскрываются.
Школа давно утратила свой авторитет, дети не уважают педагогов, потому что никто из взрослых не держит слова.
Часто к нам обращаются сами дети с просьбой о помощи, сообщая о том, что имеют напряженные отношения с родителями, о том, что их дома бьют, чувствуют свою ответную агрессию. В таких случаях я сразу их направляю к нашему психологу.
Детская агрессия – это не норма, но она имеет место быть. Хочу сказать, что это не проблема ребенка, а проблема его окружения. В европейских школах висят плакаты об агрессии, где в картинках изображены взрослые, которые замахиваются ремнем. Или же, педагоги с неподобающим поведением по отношению к ребенку. Это сделано для того, чтобы дети смогли узнать себя в этих картинках и обратились по указанным телефонам доверия.
Педагоги там не вмешиваются в воспитательный процесс. Педагог может написать рапорт или записку о том, что изменилось поведение у ребенка. Если происходит серьезное проявление агрессии, например побои другого ребенка в коллективе, то приглашаются родители. Они присутствуют на уроках, совместно посещают социальных педагогов и психологов для выяснения причины агрессии. Родителям показывают, как с этой агрессией работать. Родители на равных с учителями отвечают за то, что происходит с их ребенком.
Я считаю, что такие нормы и правила необходимы нам в Казахстане.
В Казахстане есть один положительный пример – это школа №1 в Щучинске. В этой школе директор по своей собственной инициативе обошла все дома своих учеников (более 800) и выявила более 47 детей из неблагополучной среды. Детей, которым требовалась поддержка школы. Она собрала педсовет и поставила задачу, чтобы в каждом ребенке в течение года воспитывали лидерские качества. Всех детей разобрали по интересам. Кого-то в спорт, кого-то в творчество, на математику, физику, рисование. Ни один ребенок не остался без внимания. И она настояла на том, чтобы эти дети допоздна засиживались в школе. Чтобы как можно больше их нагружали активностями. Вы знаете, она добилась своего результата. Когда мы приехали в эту школу, нам все рассказывали про этот уникальный случай. В этой школе преступность сошла на ноль. Ни один ребенок не был замешан ни в одном преступлении в течение года. Об этом говорила полиция и департамент образования. Это очень показательный пример. Это надо делать для детей. Это не сложно. Это не дорого. Для этого не нужен сумасшедший бюджет. Это работа с детьми, с их сознанием.
И самое последнее, о чем важно сказать, это в условиях современного мира, доступности образования, доступности информации из интернета очень важно, чтобы дети знали о своих правах, учились уважать свои и чужие личные границы. Необходимо, чтобы детям прямо со школы преподавали о том, что такое личные права и личные границы. Что такое права человека, как работают законы, с какого возраста ребенок подлежит уголовной ответственности. Важно делать это с первого класса. Так как преступность сейчас очень помолодела. У нас уже 10-летние дети насилуют других детей.
Надо говорить о сексуальном образовании, чтобы не было таких преступлений.
Конечно, есть и те, кто «вставляет палки в колеса». У нас появились псевдоактивисты в Казахстане, которые выступают против всего новаторского, против всех изменений и предложений, касающихся защиты прав людей. Этим самым они разрушают нашу страну.
Сколько дел у вас находятся в производстве в данный момент?
Мы ведем учет по детям, а по взрослым пока сложно. Как раз таки сейчас мы занялись цифровизацией процессов. Расширили команду профессионалов, которые занимаются этими процессами, делаем новый сайт, новую платформу учета поступающих к нам дел.
Со следующего года, я уверена, что статистика будет видна до единого звоночка. Мы создаем базу, куда все звонки будут заноситься в определенный реестр, и все будут сразу же аналитически расписываться. Пока сейчас нет возможности подвести четкую статистику, для этого нужны деньги, специалисты.
Сейчас меняется формат нашей организации. Переходим на видео, стали снимать еженедельные новости «Жизнь за неделю». Будем также снимать аналитические обзоры. Мы надеемся, что сможем привлекать рекламодателей, вовлекать в эти процессы донаторов. Без этого сейчас в современном мире невозможно. После этого мы сможем больше помогать нашим женщинам, больше просвещать, больше собирать донатов на адвокатов, на юристов, на психологов. Силами той команды, которая у нас была, это было почти невозможно. Сейчас нас уже 9 человек. Третий месяц мы работаем в таком составе. Нужна помощь казахстанцев, нужна поддержка людей.
Мы от государства не получаем никаких грантов, никакой поддержки, ни в каких тендерах не участвуем.
Расскажите об адвокатах, которые защищают пришедших к вам за помощью?
Саида Сулейменова защитила многих наших подзащитных. Сейчас она ведет процесс в Усть-Каменогорске, где недавно она добилась срока в 3 года для подсудимых в суде первой инстанции (Дело об избиение подростка).
Гульмира Кажиева в Павлодаре защищает 16-летнюю девочку, которая выбросилась с 10-го этажа после изнасилования.
Ажар Абдилова в Актау защищала девочку от педофила Александра Баландина, тренера по каратэ, обвиняемого в растлении малолетней. Очень тяжелое дело, по нему много чего можно рассказать. Была кампания, которую организовал его тренер. Сейчас дело завершено. Его мы будем еще освещать, потому что есть много информации, которая не дошла до наших слушателей.
Роза Ким из Тараза защищала Елену Выродову. Сейчас у нее два дела по педофилии.
Азамат Сагал ведет дела в г. Актобе. Адвокаты для нас большая и великая ценность. Я выражаю им всем огромную благодарность!
Какие планы у общественного фонда на будущее? Как объять необъятное?
Мы готовимся к тому, чтобы расширять горячую линию «НеМолчи.KZ» и надеемся, что с августа к работе приступят наконец два оператора, к сентябрю добавим еще двух. Всего у нас будет 4 оператора, которые будут владеть казахским и русским языками. Сейчас идет очень важный процесс обучения и подготовки к этой работе. Мы записываем видеоинструкции для этой работы, готовим специальные программы в Интернете, где наши операторы будут забивать все данные.
Мы ищем параллельно адвокатов и юристов, которые будут работать в штате.
Система будет следующая – за каждым из четверых операторов будет закреплен отдельный юрист, к которому будет перенаправлено обращение в случае, если у оператора будет недостаточно инструкций и знаний. Таким образом дела будут вестись юристами, уголовные дела до приговора суда, административные до решения административного суда.
Далее мы все эти процессы оцифруем и выведем в одну общую базу. В конце года мы планируем подвести итоги первой статистики за три-четыре месяца и дать аналитический обзор. Это будет самая ценная информация, так как анализ нужен давно. И обязательно будем сравнивать с официальной статистикой государственных органов. Для нас сейчас очень важна статистика по закрытым делам, по зависшим делам, по лицам, которые закрывают дела.
Мы будем выводить статистику всех следователей, всех прокуроров, адвокатов, которые работают против потерпевших. Потому что у нас много разводных адвокатов, которые формируются из бывших сотрудников полиции и госорганов, уволенных по негативным мотивам. После они идут в адвокатуру и начинают сотрудничать с полицией, против потерпевших, против закона. Все эти данные мы хотим заносить в черный список, создать такую базу со списками. Эти все списки будут рано или поздно обнародованы. Они будут включать в себя данные по всем абьюзерам, насильникам, педофилам, судьям, полицейским. База, конечно, будет закрытая какое-то время. Мы накопим определенное количество данных, может год, может два или пять лет. Но в конце концов, все это будет обнародовано.
Это небезопасно для нас самих, но в то же время мы нацелены на то, чтобы почистить Казахстан от этой грязи, от представителей власти, которые продают нашу страну. От недобросовестных судей, от прокуроров, а в первую очередь от насильников. Также думаем собирать базу для белого списка. Сейчас это для нас первоначальная цель. Мы понимаем, что по-другому в нашей стране перемен не будет.
Остановить агрессию можно через обнародование и придание огласке.
Таким образом мы показываем лица преступников, придаем огласке корупционно-заинтересованные имена из числа правоохранительных органов. Это все очень важно.
Где вы берете моральные силы, чтобы все время находиться в этой повестке?
Я, наверное, сама так уникально устроена, хотя силы уже на исходе. Мы набираем в свою команду людей на горячую линию. Мы умеем восстанавливать силы, черпаем силы на природе, от полноценного отдыха. Когда у меня есть такая возможность, мы просто отключаемся и выезжаем на природу. Ну и конечно, самое главное, это поддержка семьи и любовь, уважение, забота. По-другому невозможно выжить.
Что может сделать каждый из нас, чтобы помочь вам в вашей работе и помочь обществу в целом?
У меня всегда есть страх, что то, что мы делаем – это все зря. Или что все это закончится, когда я умру или что-то со мной случится. Это вечный страх, что моя работа будет забыта. Чтобы этого не случилось, мы набрали команду и строим базу. Мы переключаемся на то, чтобы обучать людей «немолчанию».
Мы поедем по всей Центральной Азии, по городам Казахстана, чтобы донести свои знания. Я уверена, что однажды, все будет работать на автомате.
Самое главное, что могут сделать люди – это не молчать, не проходить мимо насилия, не закрывать глаза, не бояться сообщать госорганам, записывать видео, выкладывать в соцсети. Нельзя молчать. Мы уже дошли до такого ужаса, что страну просто захлестнуло насилие. Нельзя молчать о том, что творится в правоохранительных органах. Нужно бороться всем миром.
Не молчите!
О чем вы мечтаете?
Я мечтаю о шелтере на 3 мес в Грузии для детей и их мам, переживших сексуализированное насилие. Чтобы они могли восстанавливаться подальше от дома, где дети бы расслабились и забыли о том, что с ними было. Это сложно сделать дома, где все соседи и другие дети знают о произошедшем, а сами потерпевшие не знают, как отвечать на вопросы посторонних. Мы бы научили, как и что отвечать, мы бы научили их быть сильными и независимыми, быть здоровыми.
Показали бы, что мир большой и есть еще очень много целей, которые можно перед собой поставить, достичь этих целей и выжить. Для такой реабилитации необходимо создать условия. В Казахстане это невозможно, тут нас всегда будут преследовать, будут вмешиваться в наши процессы. Казахстан всегда будет хотеть сделать нас частью провластной структуры, никогда я на это не пойду.
Сейчас у нас нет уважения к правам человека.
Есть ли положительные кейсы, где дети, подвергшиеся насилию, смогли продолжить жить обыкновенной детской жизнью, а взрослые в свою очередь смогли добиться справедливости для них?
Есть много дел, которые завершились приговорами, и насильники сидят в тюрьмах. Много дел, где родители будто вынырнули из глубины моря и начали дышать. Нас постоянно благодарят, нам присылают их фотографии, рассказывают как они растут, как они пошли в школу, как они заканчивают школу. Рассказывают, что они начали танцевать, петь, ходить на футбол. Знаете, это и есть счастье и достижение. Потому что ребенок выжил, ребенок встал на ноги и стал человеком. Ребенок не пропал. Когда девочки, за которых мы бились, выбирают достойных мужей, рожают своих детей. Они больше не позволяют агрессии быть в их жизни. Это для нас самая главная награда и только благодаря этому мы держимся.
Примечание автора: Пока готовился этот материал, мачехой была убита 7-летняя девочка в г. Алматы, в селе Жибек Жолы в Туркестанской области была изнасилована и убита 5-летняя девочка, а в г. Экибастуз поступила жалоба на семью, в которой четверо несовершеннолетних детей проживают в небезопасной обстановке с пьющими родителями. И это только те случаи, которые удалось придать огласке…
Беседовала Алима Сулейменова
