Казахстанский специалист Айнура Абсеметова, работающая в Малави по линии ООН, в своем сорок втором письме пишет про существующие в Малави отношения между прислугой и работодателями, и насколько они похоже на те, что есть в Казахстане.
Однажды в самом начале моей жизни в Малави, я была в гостях у новой знакомой и меня шокировала следующая картина. Пока мы сидели в зале, из кухни, стоя на коленях, робко выглядывала молодая малавийка и тихим голосом звала: «Мадам! Мадам!». Мадам в это время была занята и не слышала. Я подумала, что-то случилось и кинулась на кухню, может, девушка повредила себе что-то или уронила. Но я не увидела ничего, что могло заставить ее стоять на коленях. Она же игнорировала мои вопросы о помощи и в целом меня, продолжая стоять на коленях и звать свою мадам. Это была странная картина, я ничего не поняла. Но знакомая, наконец, обратила внимание на свою прислугу, взмахом руки дала мне понять, что все в порядке, пошла на кухню и закрыла за собой дверь. Не прошло и пары месяцев моего пребывания в Малави, как я узнала, что стоять на коленях – это проявление уважения и покорности младших перед старшими, молодых женщин перед взрослыми мужчинами, а так же прислуги перед хозяевами.
Другой случай. В один из выходных я повезла маму и Жаника в магазин ткани. Выбрав приличное количество отрезов, я стояла у прилавка и расплачивалась, когда хозяин-индус позвал из кладовки черного парня. Сказав что-то на чичеуа, он отдал ему мой пакет, потом повернулся ко мне и с широкой улыбкой поблагодарил: «Спасибо, приходите еще! Хорошего вам дня, мадам.»
Я не могла понять, почему пакет вручили не мне. Заметим мое замешательство, индус кивнул головой, мол, все в порядке и жестом приказал работнику идти за мной. Мне оставалось только следовать неписаным правилам местного общества и пресечь мамину попытку вырвать пакет из рук прислуги. Мама забеспокоилась, не сбежит ли парень с нашими тканями, зачем он вообще взял их, если мы и сами можем донести.
Но он все-таки проводил нас до машины, на расстоянии двух шагов почтительно на вытянутых руках неся наши пакеты. Я чувствовала себя большой белой мадам времен колонизации. Самый смешной вопрос в машине прозвучал от Жаника: «А это есть раб?».
«Аббатство Даунтон»
У меня до сих пор язык не поворачивается называть девушек и парней, помогающих по дому или хозяйству, «maid» (служанка). Но в Малави, как и в большинстве африканских странах, наличие прислуги прочно сидит в понятии устройства быта и мировозрения в целом. Нет, разумеется, я знаю, что прислуга есть и в развитых странах и у нас в Казахстане, но это все-таки удел довольно состоятельных граждан. В Малави же она есть у каждого мало-мальски зарабатывающего обывателя. Считается крайне неприличным самому себе готовить и стирать. Мои охранники считают, что Жаник шутит, когда рассказывает, что у себя на родине известная им мадам – хозяйка, то есть я, сама моет полы и готовит еду. Наличие прислуги – это не столько удобство, сколько статус и социальное положение. Даже довольно бедная семья, сумевшая перебраться в город из села и подрабатывающая на нескольких работах, привозит с собой бедную родственницу в качестве обслуги. Обычно она не получает зарплату, а работает за еду и кров.
Сначала я думала, что все это пережитки колонизации. Общаясь с экспертами, полагала, что иметь прислугу дома больше склонны белые люди. Но за год жизни убедилась в обратном, если белые держат слуг из практических соображений – это облегчает быт и высвобождает время в условиях дешевой рабочей силы, то африканцы культивируют идею, используя наемных работников во вред семейному бюджету из сомнительного престижа. Это как обязательный казахский той в кредит – даже если не можешь опалить, должен сделать, иначе уят. Причем нормы взаимоотношений «хозяин – работник» очень близки к рабским принципам: со слепым подчинением, запредельной покорностью и внешнем выражении почтения за гранью приличий. Только вслух бедных людей не называют рабами. Газеты пестрят историями о бедной девушке-служанке, которую изнасиловал хозяин или до полусмерти избила хозяйка. Бесправные, безграмотные, без документов сельские люди считают это единственной возможностью выбраться из нищеты.
При этой жестокости, особенностью малавийского найма на дому являются родственно-клановые связи, очень часто такие «рабы» не чужие люди хозяевам. Каждая малавийская семья берет на содержание кого-нибудь из более бедных родственников в обмен на рабский труд.
У наших соседей по дому есть служанка Эмили. Какое-то время она отсутствовала – оказалось, уволили за нежелание лечить подозрительно затянувшийся кашель. Хозяйка по имени Таонга недавно родила ребенка и беспокойство объяснимо. Уволив Эмили, Таонга наняла другую женщину, но та не прижилась и Эмили вернулась; уже без кашля. Это была незначительная новость, которая почему-то сильно обрадовала маму и Жаника. Мама любит слушать как Эмили поет, выполняя домашнюю работу. Иногда мама пытается накормить ее или разговорить, но Эмили в ответ только мило улыбается и молчит. Она не знает английский. Знала бы, мама давно уже подружилась бы и приглашала на чай. Также мама пытается поступить и с нашей помощницей по дому Грейс, которая приходит к нам три раза в неделю убираться. Помню, ее сильно удивило, что в отличие от прежних хозяев, мы сами стираем и готовим. Наши соседи тоже не одобряют демократичный подход. Как мне вежливо объяснили, такое панибратское отношение портит жизнь самой девушке, ведь мы поживем немного и уедем, а девушке захочется таких отношений и дальше. У прислуги с возросшими ожиданиями небольшие перспективы устроить дальнейшую жизнь.
Нормальные рабочие отношения на равных пугают всех наших помощников – Грейс, Эмили, охранников, садовников (о, боже, как бы мне самой не уезжать отсюда с возросшими ожиданиями с таким то штатом прислуги!). Все попытки сделать им приятное, они воспринимают как щедроту господ за определенную службу. В обмен кланяются и разве что на колени не встают.
«Прислуга»
Отношения хозяин–слуга в Малави чувствуется повсеместно в деталях и мелочах. Например, охранники и Грейс не смеют приветствовать меня первыми, только хозяйка имеет право начать разговор. Они не смеют сидеть в присутствии хозяйки. Каждый раз, когда им что-то вручаешь в руки, Грейс приседает на одну ногу, а мужчины слегка кланяются и берут правой рукой, а левой придерживают локоть. На любое действие они посылают Жаника попросить у меня разрешение. Пусть это будет обычный полив огорода или резка веток у старого дерева. Мне же не комфортно каждый день играть в госпожу, и я прошу их принимать решения самостоятельно. На что даже Жаник говорит: «Но, мама, ты же их босс! Они не могут ничего делать, пока ты не выйдешь и не дашь им разрешение!».
Странно все это… хотя нет… это не должно быть странно для меня. Ведь на юге Казахстана, где я выросла, почти в каждой зажиточной семье с домом на земле и хозяйством, есть точно такая же прислуга. Обычно ее набирают из дальних бедных родственников или бывших односельчан. А сколько описано случаев, когда в полях используют как рабов бомжей без документов. Как только мне хочется думать, что я не из такой страны как Малави, и Казахстан – не Африка, я вспоминаю эти богатые дворы Туркестана и Шымкента и молчаливых девушек, покорно обслуживающих своих хозяев и их детей.
