Казахстанский специалист и общественный деятель Айнура Абсеметова, уехавшая по линии ООН работать в Малави, в своем тридцать седьмом письме задалась вопросом: какое оно – Рождество на юге Африки?
В этом году дожди начались как положенно, по расписанию – в ноябре. Это невероятно важное природное явление здесь, так как если бы дожди пошли в декабре или январе, как это было, скажем, три года назад, то вся страна страдала бы от тотального голода. Поэтому на дождь здесь никогда не жалуются, наоборот, ждут с радостью и благодарностью, даже если чрезмерное количество осадков вызывает наводнение. Мне такая погода тоже по душе: на улице совершенно не жарко, температура не поднимается выше 28 градусов, идеально. Бурная, сочная зелень и щебет птиц радуют глаз и слух, а умеренная влага и легкий ветерок располагают к прогулкам и играм на свежем воздухе. Сами дожди чередуются в интенсивности: то это просто теплый дождь, то он моросит, как будто хочет только слегка увлажнить землю и дать ей остудиться после горячего солнца, а бывает пройдет самая настоящая гроза с ливнем, громом и молнией.
На фоне этих прекрасных летних пейзажей единственным странным и ненатуральным кажется слово «декабрь», которым то и дело приходится датировать документы. Доходит до того, что самой себе проговариваешь, что на дворе – зима.
В такой же легкий ступор впадаешь, когда в магазине видишь наряженные елки, а услужливые продавцы носят новогодние шапки с бубенчиками или ободки с оленьими рожками. Этот диссонанс подвигает экспатов на массовый отъезд в места, где можно по-настоящему насладиться духом праздника: со снегом, украшениями и без какой-либо фальши.
«Здесь все как-то неубедительно», – поделилась со мной Кэролайн из Норвегии. Она и многие мои знакомые друзья-экспаты поспешили организовать свои рождественские и новогодние каникулы вдали от тропического лета. Лилонгве пустеет в этот период, всего пару моих знакомых остались встречать Рождество в Малави.
Так как мы с семьей покидать страну не планировали, то решили устроить праздничный ужин с новогодним советским меню и пригласить тех немногих, кто остался в городе. «Ужин для сирот», – грустно пошутила Роан, когда получила от нас приглашение встретить вместе Рождество. В последнюю предрождественскую пятницу я заехала закупиться продуктами в ближайший супермаркет, по привычке отложив это дело до последней минуты, и ужаснулась. Народу было не протолкнуться. Люди с тележками закупались как будто на год вперед… картина привычная – как и в любом столичном супермаркете Алматы на 30-е или 31-е декабря. Я еле-еле проложила путь к выходу и поспешила домой.
Эта предпраздничная вакханалия была первой вещью, которая по-настоящему напомнила мне родную, домашнюю новогоднюю суету.
Рождественский ужин я назначила на 24 декабря. Мне думалось, что даже если нет никакого ощущения зимы и праздника, то, может, с помощью оливье и крабовый салат удастся его поймать. Главным препятствием неожиданно оказалась невозможность найти несладкие маринованные огурцы для салатов. Но я справились и с этим. К слову, мне пришлось прятать банку с огурцами от Жаника. Он страшно скучает по соленьям и селедке, впрочем, как и я. Утро 24-го как назло было очень солнечным и жарким, вот тебе и зима, вот тебе и Рождество. Как бы я ни мечтала о сказке, все было обычным и повседневным, даже в телевизоре новогодние заставки не могли создать нужного праздничного настроя. Интернет не особенно радовал, поэтому даже виртуального духа Рождества через соцсети было не поймать.
Пока апашка отваривала овощи для оливье и крабового салата, я лениво листала каналы спутникового ТВ. Не заметила, как прошло время и приехал Кондвани. Ему я за пару дней до ужина заказала купить четыре мешка маиса (кукурузы), в качестве рождественских подарков для охранников и помощницы по дому. В Малави так принято – делать подарки местным людям, помогающим тебе по хозяйству. Кто-то устраивает вечеринки для них, а кто-то дарит деньгами.
Посоветовавшись с Кондвани, я поняла, что мешки с кукурузой будут более актуальным, так как январь и февраль являются самыми голодными месяцами для народа и любая дополнительная продовольственная помощь только к лучшему. Пятьдесят килограммов кукурузы, это объем одного мешка, как раз хватает большой семье на два месяца. Кондвани с охранником по имени Дан разгрузили мешки во дворе, и не успела я опомниться, как Кондвани со смехом всучил мне в руки живую курицу. «Это вам подарок от меня!» Это было очень неожиданно и смешно. Живой курицы мне еще никто никогда не дарил. «Что мне с ней делать? Это для Жаника?», – спросила я, вспомнив, что Жаник как-то уже пытался уговорить меня купить курицу в качестве домашнего питомца.
«Не, это чтобы вы ее съели. Если боитесь сами, Дан вам ее обезглавит», – с этими словами Кондвани передал мне курицу и уехал, довольный выполненной миссией. Не успел стихнуть шум мотора, как выбежали апашка и Жаник. Апашка, по-хозяйски оглядев курицу, сказала недовольным голосом: «Она же тощая! Даже на суп не пойдет». Жаник же приплясывал, вполне довольный подарком: «Ура, наконец-то у меня будет настоящая курица! Съесть ее не дам!». Шум-гам на полчаса. Дан кинулся обзванивать товарищей по службе в поисках транспорта, апашка продолжала ворчать, а Жаник тем временем уже гонялся за курицей. Он быстро дал ей – Джастина, в честь Джастина Бибера, потому что у нее была настоящая челка, даже гуще, чем у самого певца.
Глядя на эту суматоху, бегающую курицу, гору сваренных картошки-моркови-яйц, я наконец-то уловила в груди легкое чувство праздника. И в уже праздничном настроении мы с апашкой быстро настругали салаты, заправив все щедрой дозой майонеза. Только думали сесть и передохнуть, как к нам в гости приехала корейская семья – мистер Ким с женой и двумя сыновьями-подростками. Оказывается, это они так отмечают Рождество, совсем по-казахски, навещая друзей и членов семьи.
Так как в Лилонгве из их круга знакомых остались только мы, то они посчитали, что мы уже достаточно дружим, чтобы приехать к нам, как к своим. Для нас это было полной неожиданностью, но не прогонять же гостей с порога. Мы накрыли на стол. Они, охая и ахая, поглощали Russian Salad, а у меня внутри все сжималось от переживаний: хватит ли нашего оливье на вечерний ужин?!
И тут моя предусмотрительная апашка переключила внимание гостей на наш праздничный плов с перепелками. Пока мистер Ким с женой Мирой отдыхали после салата, а салаты отдыхали в ожидании новых гостей, плов пришелся в самый раз. Не знаю почему, но апашка вдруг решила, что будет правильно податьк плову домашнюю горчицу.
Наши корейские друзья с большим восторгом отнеслись и к плову, и к горчице, назвав ее Russian Wasabi. Апашка, довольная произведенным фурором, готова была сиюминутно учить миссис Ким готовить горчицу в домашних условиях.
У меня же в голове тикали часы – совсем скоро будет пора накрывать новый праздничный стол для других, запланированных гостей, а у нас половина салатов съедены, плов тоже. Но даже этот легкий стресс казался каким-то праздничным.
Беседа с семейством Ким подходила к концу, когда пришла Роан. Проводив первых гостей, мы быстро убирали со стола и накрыли все заново, зажгли свечи, включили новогодне-рождественские песни, на экран телевизора вывели интерактивную картинку с камином и новогодней елкой. Тихая и неторопливая беседа за столом с приглушенным светом, а также милые подарки от подруг – все это было финальным аккордом счастливой рождественской песни, игравшей в моей душе. Проводив Роан домой, я еще задержалась на ее крылечке. Тусклый свет немного освещал густой сад перед домом. Цикады в тишине и пение ночных птиц, а в воздухе витает запах свежести и каких-то неизвестных цветов. Это было лучшим завершением дня. А я все ломала голову, что же создает ощущение новогоднего праздника, когда нет привычного снега… Кто же знал, что ответ был настолько близок и настолько прост.
