Гульнара Бажкенова – про два последних дня, полностью перечеркнувших не только заслуги первого президента, но и надежды казахстанцев на перемены.
Это старый излюбленный прием то ли самого первого президента, то ли главного политтехнолога страны Тажина – сегодня сделать шаг вперед и дать людям обещание больших перемен, а буквально завтра сдать на два шага назад, оставив всех в большом разочаровании.
16 сентября 1998 года президент выступил со своим самым, пожалуй, оптимистичным посланием к народу, убедительно заявив о готовности общества к демократическим преобразованиям, революционным политическим и экономическим реформам, а 17 сентября объявил о досрочных выборах и внесении в Конституцию изменений, которые уже 7 октября продлили срок президентских полномочий до семи лет и убрали мешавшие ограничения. «Назавтра было горькое похмелье», как сказал в популярной на тот момент программе «Информбюро» журналист Виктор Климов.
Спустя двадцать лет история повторилась, только на более высокой исторической ноте.
Выступление, разделяющее историю страны на до и после, с ним и без него, мало чем отличается от тех, что произносятся по государственным праздникам: дням независимости, конституции или в каждую новогоднюю ночь. Короткий написанный бездушным канцеляритом экскурс в прошлое с обычными напоминаниями того, как было плохо и стало хорошо, и перечислением важных достижений (подняли объем экономики в 15 раз, а доходы населения – в 9 раз, с совсем уж неуместным для такого случая уточнением – «в долларовом выражении»).
Заслуги президента трудно не признать, но в такой важный день хотелось услышать что-то более личное и сокровенное.
Тридцать лет, смысл и итог всей твоей жизни, и вот ты, лидер нации, сообщаешь построенной и выросшей вместе с тобой стране, что уходишь, а нет ни нужных слов, ни теплоты, ни волнения, которое трудно скрыть и невозможно подделать. Тем не менее страна не то чтобы обрадовалась, но как-то встрепенулась. Любому человеку, наблюдающему за политическими и общественными процессами в Казахстане, не нужно глубинных социологических опросов, чтобы понимать – страна не первый год живет с ощущением застоя, равноценного восьмидесятым годам прошлого века, и она так же, как тогда, ждет перемен. Когда уходит человек, единолично правивший на протяжении тридцати лет, это само по себе привносит свежий воздух, вне зависимости от того, каким он был.
О пресловутом транзите власти столько говорили и вот дождались: страна впервые будет жить в ожидании выборов, победителя которых еще не знает. Елбасы, секретарь совбеза, председатель партии парламентского большинства – все эти должности и звания, нужные и объяснимые в переходный период, не портили величие момента. Президент страны в Центральной Азии добровольно сложил с себя полномочия и при этом не передавал свое место в худших традициях Востока по наследству близкому родственнику.
19 марта 2019 года в 19.00 мы могли сдержанно собой гордиться. 20 марта нам все про нас объяснили.
Мы по-прежнему непричастные статисты, обреченные наблюдать, как лихо, по-свойски, по-родственному на наших глазах распоряжаются судьбой нашей общей страны. Церемония вступления в должность временного преемника по атмосфере тоже мало чем отличалась от обычных столичных мероприятий. Камера не могла уловить историзма момента. Все тот же парламент, все те же люди, никогда не умевшие вовремя остановиться, когда речь заходила об их любви к первому президенту. Он действительно выше их вместе взятых на голову, что только добавляет грусти в мысли о преемнике. Идущие следом должны быть лучше.
Но лучше в ближайшие десять лет – два президентских срока – вероятно, не будет.
Нурсултан Назарбаев пришел к власти и ушел на фоне протестов. В конце восьмидесятых, начале девяностых молодой харизматичный первый секретарь ЦК, а потом президент молодой суверенной страны смело выходил на трибуны митингующих площадей и разговаривал с людьми, перекрикивая и убеждая даже суровых карагандинских шахтеров. После этого единственный раз, когда он выйдет к несогласным, случится в Жанаозене, куда он приедет уже после расстрела мирной забастовки рабочих, и в клубе, где все будет, конечно же, подготовлено, к нему все-таки прорвется один незапланированный ходок с плакатом, и встреча с недовольным народом в лице этого несчастного старика все-таки состоится.
Между этими вехами, началом и концом, за тридцать лет было многое: и время народной любви, и оптимизм больших ожиданий, и смелые экономические реформы, и период умеренной сытости и благополучия.
Портрет первого президента всегда рисуют плоским, черно-белым, но подлинную оценку личности Назарбаева дадут не враги и не те, кто 20 марта находился в здании парламента. Пройдет время, сменится несколько поколений, и история все объяснит и расскажет.
Но одно можно сказать уже сейчас: никто не сделал столько уродующих исторический портрет мазков, как те, кто за несколько часов внес изменения в Конституцию и дал столице новое, странное для города, неорганичное на вкус и звук название, кто поменял названия центральных улиц казахстанских городов, в том числе той, что носила имя выдающегося казахского ученого Каныша Сатпаева, когда-то ответившего на вопрос Черчилля о росте казахов, что казахский народ гораздо выше его.
Вчера нам еще и намекнули, кто на следующих выборах станет президентом Казахстана, и это может стать последней непоправимой кляксой, которая закроет все заслуги действительно большой личности.
История что-то отправляет в забвение, как несущественное, что-то, наоборот, выносит наверх и требует фанфар, но не надейтесь на ее снисхождение, если в самой решающей ставке интересы семьи оказались для вас важнее страны, которую вы так долго не хотели отпускать.
