В Алматы открылась первая в Казахстане персональная выставка азербайджанского художника Баби Бадалова под названием To See, To Read, To Tell.
Баби Бадалов – известный и важный для современной культуры художник из Азербайджана, который живет и работает в Париже. Его выставки с успехом прошли в Париже, Леоне, Стокгольме и многих других городах. А его работы находятся в коллекциях музея M HKA в Антверпене, Museo Nacional Centro de Arte Reina Sofía в Мадриде, Musée d’Art Moderne de la Ville de Paris в Париже, Stedelijk Museum в Амстердаме, MUSAC в Леоне и CNAP в Париже.
И это неудивительно. Баби Бадалов – художник, поэт, выражающий свои идеи через визуальную поэзию, арт-объекты, инсталляции и живые перформансы. Его работы часто посвящены лингвистическим поискам, исследующим пределы языка и ограничения, которые он налагает на своих носителей, и основанным на его личном опыте лингвистических неудобств во время странствования по разным странам.
Визуальная поэзия Бадалова часто принимает форму дневника, создаваемого каждый день путем сочетания его собственных лингвистических исследований и обработанного изобразительного материала, в основном политического содержания.
Кочевая жизнь художника (или путешественника, мигранта, беженца) не только вызывает у него или нее трудный адаптационный период культурной интеграции, но и превращает его или ее в пленника языка. В творчестве Баби Бадалова слова, лозунги, фрагменты газетных заголовков и рекламных слоганов подвергаются полной перекодировке и превращаются в визуальную метапоэзию. Текст становится изображением, а изображение – текстом.
В своем творчестве Баби Бадалов, применяя процесс, схожий с подсознательным, автоматическим письмом, создает работы на базе своих текстов, являющихся сочетанием разных языков и алфавитов. В его произведениях кириллица и латиница, как и в истории постсоветских стран ХХ века, поочередно сменяют друг друга, постепенно сливаясь в неотделимое единое целое, и начинают напоминать иероглифы, арабскую вязь, орнаменты или даже профиль самого художника.
Художник расписывает найденные ткани кистью, составляя образцы своеобразной визуальной поэзии, которые представляют собой лозунги с хитроумно расставленными нюансами или же социально-политически заряженные каламбуры. По словам самого Бадалова, в его произведениях нет линейной логики, ассоциируемой с письменностью.
«Поэзия заключается не только в самих словах, но и в штрихах кисти. Я хочу разрушить границу между письмом и изображением, показать художественный язык с присущей ему ясностью».
Как в работах Баби нет ни начала, ни конца – работа может начинаться с букв алфавита A, B, C, D, и постепенно буквы начнут прыгать, меняться местами, теряться, перевоплощаться, так же и в процессе работы Баби нет ни четкого начала, ни четкого конца. Работы, пока находятся в мастерской художника, никогда не могут считаться законченными, так как автор часто возвращается к старым работам и дописывает, переписывает, переделывает, обрезает, перешивает. Также каждая индивидуальная работа может стать частью огромной иммерсивной инсталляции, заполняющей все пространство, как это произошло на выставке Aspan Gallery To See, to Read, to Tell. Часто художник дополняет текстильные работы росписями на стенах, которые обрамляют, завершают, перекликаются или противоречат текстильным работам.
«Эта работа обращается к темам насилия, стирания исторической памяти, культуре умалчивания, а также судьбе маргинализированных людей и сообществ – тем, кого общество часто выбирает не слышать. Мы очень горды возможностью провести первую крупную персональную выставку Баби Бадалова в нашем регионе. Выставка, бесспорно, станет важным событием для казахстанской художественной сцены», – уверена директор Aspan Gallery Меруерт Калиева.
Стихийность парижских улиц с их многообразием диалектов, уличных базаров, культур, привезенных эмигрантами с Востока, Запада, Юга и Севера, окружающая мастерскую Бадалова в районе, который в народе называют Барбес, а также спонтанность и свобода художественной практики художника нашли отражение в организации экспозиции Aspan Gallery – здесь есть отсылки и к развешенному постиранному белью, и к уличным базарам с выставленными в ряд майками.
Но прежде всего текстура города проявляется через ткани, которые Бадалов использует для своих работ, – это купленные в секонд-хендах или подобранные на улицах простыни, занавески, одежда, полотенца, предметы со своей «судьбой» и историей, которые сейчас, благодаря Бадалову, приобрели вторую жизнь как произведения искусства.
