Деньги государственного заказа не есть деньги министра Абаева или министра Мухамедиулы, поэтому в самом факте госзаказа нет ничего плохого, считает Гульнара Бажкенова.
Если общество узнает, какие негосударственные СМИ получают деньги из бюджета, это может снизить к ним доверие и ухудшить имидж. Удивительно саморазоблачающее заявление министерства информации прозвучало на суде по иску правового Медиа—центра.
Баталии вокруг денег госзаказа и не только тех, что идут на финансирование СМИ (но и на кино, и госзакуп, и т.д.) идут и не прекращаются с тех пор, как в середине двухтысячных годов один за другим под разными названиями и для разных сфер были приняты законы о государственном заказе. С тех пор освоены миллиарды бюджетных средств, за которые осуждены десятки уважаемых людей – от средних чиновников до государственных деятелей в ранге министров и премьер—министров, от легендарных патриархов кино до влиятельных общественных деятелей; сказаны триллионы слов против и в поддержку, приняты ужесточающие правила. Но воз и ныне там, а главное, ни у власти, ни в обществе нет четкого осознания, что такое государственные деньги.
Миллиарды бюджетных средств идут на государственную информационную политику, и никто не знает, кому именно, за что и на что. А еще все уверены: если ты берешь деньги из государственного бюджета, то обязан показывать деятельность государственных органов в выгодном свете. Произошло полное отождествление даже не министерств и акиматов с бюджетными деньгами, но тех людей, что сидят в министерствах и акиматах и влияют на тендерные комиссии.
Каждый чиновник, распределяющий госзаказ, простодушно полагает, что это госзаказ на освещение его работы, презентации обществу рассказа о том, какой он хороший, и не дай бог, прозвучит что—нибудь плохое – никаких денег впредь, кормушка захлопнется. Удивительно живучая подмена понятий.
Такая логика незамутненного сознания следует даже из хроники уголовных дел. Несчастный главред Бигельды Габидуллин, окончательно изгнанный из профессии, был осужден за вымогательство. Какова хроника уголовного дела, возможного только в суверенном казахстанском законодательстве? Газета Central Asia Monitor и сайт Радиоточка публиковали негативную информацию про деятельность акимата Жамбылской области, после чего акимат подкинул им госзаказ, после чего эти СМИ перестали замечать негативные моменты в жизни области. Вообще я не исключаю, что все могло быть именно так. Но ни у кого на суде не возникло вопроса, а почему собственно после получения государственного гранта журналисты не должны видеть изъяны в работе госорганов и давать обществу правдивую информацию? На самом деле, должно быть наоборот – ответственность только возрастает. Деньги налогоплательщиков налагают на журналиста повышенные обязательства. Это становится уже в буквальном смысле профессиональным долгом – долгом денежным. Если вы работаете в желтой газетенке медиамагната, то имеете полное право писать про НЛО на потребу невзыскательной публики, если вы работаете на госзаказе, то извольте отработать по высшему разряду. В США есть понятие для журналистики — watch dog – сторожевой пес общества, так вот государственный грант делает журналиста штатным сторожевым псом общества – не акиматовским, не правительственным. Госзаказ на освещение государственной политики – это не госзаказ того или иного чиновника, не вопрос чьей—то карьеры. Если я дам какой—нибудь газете свои личные деньги, то вправе требовать статьи о том, какая я прекрасная, но если я, будучи чиновницей, дам газете деньги из бюджета, то лично мне она ничем не будет обязана. Заказ Габдулину давала не руководитель внутренней политики Жамбылского акимата, а проживающие в области люди. Акимы приходят и уходят – народ остается. И единственным бенефициаром государственных грантов должны быть мы – граждане, люди, которые платят налоги.
Именно так происходит в нормальных странах. Общество получает важную информацию, хорошее кино, книги, научные исследования и художественные ценности. Причем важной информацией может быть разоблачение коррупции в правительстве, а художественной ценностью – остросюжетный политический перфоманс. В более правых странах, таких как Америка, гранты аккумулируют и дают неправительственные организации – разные центры Карнеги и Рокфеллера, фонды Свободы и Билла Гейтса. В более социальных, таких как Франция и Швеция, государство тоже активно помогает, но не может делать это тайно, закрывая информацию, или предъявлять претензии за критический контент. Вообще вся эта система работает с единственной целью – не отдавать все на откуп коммерческим интересам, ведь в таком случае в кино будут сплошь человеки—пауки, а в интернете – попа Ким Кардашьян. Большинство не всегда право, массовая культура рискует погубить культуру как таковую, поэтому и существуют гранты, меценаты, спонсоры. Классический и заезженный пример для СМИ – легендарная компания Би—би—си, получающая деньги от налога на телевизор, что отнюдь не делает ее зависимой от правительства. Премьер—министр Великобритании – последний человек, который может влиять на информационную политику редакции даже в состоянии войны. Во время фолклендского конфликта журналисты Би—би—си давали пронзительные репортажи про то, как на родине хоронят убитых аргентинских солдат, выходцев из бедноты, брали интервью у убитых горем матерей, и разъяренная Маргарет Тэтчер призывала парламент принять закон, обязывающий журналистов быть более патриотичными. Они работают на пользу врага, – кричала премьер—министр, но больше слов ничего не могла противопоставить «государственной», как сказали бы у нас, телекомпании.
Государственный заказ благополучно существует в самых приличных странах, но внутри него действуют четкие правила и понимание смысла своего существования. У нас же ни правил «как?», ни понимания «зачем?».
Ложные представления о деньгах из бюджета, как о деньгах каких—то конкретных людей, находящихся у власти, ведет к спекулятивным разговорам о ненужности госзаказа в целом. Самое изумительное, когда замечаешь уже группы влияния, к примеру, продвигающих идею перенаправления денег СМИ… в пресс—службы! В пиар, который по самой природе своей исключительно про то, как рубить и осваивать бабло.
Государственные деньги нужны казахстанским СМИ, так же, как они нужны казахстанским режиссерам, казахстанским художникам и писателям – я говорю это с моральным правом человека, ни разу в жизни не взявшим ни копейки из госзаказа. Мы в Esquire зарабатываем на открытом коммерческом рынке, поэтому я позволю себе сказать это, крамольное — материальная поддержка нужна казахстанской журналистике (хотя, конечно, прежде всего ей нужна свобода слова). Иначе все отечественные СМИ станут одной большой желтой редакцией. Не будет никаких серьезных журналистских расследований, репортажей, интервью, фичеров, аналитики – будут только разводы и внебрачные связи звезд шоу—биза и прочий таблоидный мусор. Очевидный контраргумент – все обстоит именно так и сейчас – конечно! Но надо же думать и о лучших светлых временах. И если к тому моменту, когда они наступят, идею поддержки СМИ государством окончательно дискредитировать, то ничего хорошего из этого не выйдет. Наши сайты уже сегодня нагоняют аудиторию кликабельными новостями и заголовками порой с зашкаливающим уровнем отупления масс, а также хитрыми схемами нагона трафика. Телевидение ставит в прайм—тайм не специальные репортажи, а индийские сериалы, газеты в регионах зарабатывают, похищая и напаивая водкой имамов. Что будет при разгуле демократии, даже представить страшно. Поддержка нужна, только надо раз и навсегда договориться, чья именно это поддержка. Деньги государственного заказа не есть деньги министра Абаева или министра Мухамедиулы, платят не министры и председатели гранатовых комиссий – платит народ, он и должен заказывать музыку.
Иллюстрация Павла Овчинникова
