За 25 лет в Казахстане число заключенных уменьшилось в 3 раза – с 105 тысяч до 36 тысяч. За последние 4 года без единой амнистии количество осужденных сократилось на 30%. Причиной этому стал совместный с Верховным судом проект «10 мер по снижению тюремного населения», основная идея которого – «Заслужи свободу сам». Если осужденный докажет, что он встал на путь исправления, загладит ущерб, он может выйти на свободу сам. Генеральная прокуратура РК при поддержке EUCJ подготовила фотовыставку, которая рассказывает истории бывших заключенных, заслуживших свободу своими силами.
Казбек Нуртазин, 33 года, г. Уральск
Отбывал срок по трем статьям: грабеж, вымогательство, похищение человека. В течение двух лет в колонии открыл бизнес по производству керамзитоблоков, колец и металлоконструкций. Трудоустроил более 20 осужденных на промзоне. Сейчас занимается строительством домов и арендой автобусов и КАМАЗов. В числе его сотрудников на свободе тоже есть осужденные.
Я закончил Атырауский университет нефти и газа. Долгое время работал «на вахте», но складывалось ощущение будто жизнь проходит мимо меня. Переехал в Актау и занялся тендерной документацией в одной крупной фирме. Спустя три года вернулся в Уральск, потому что сильно скучал по родным.
В Уральске организовал работу в сфере строительства. Начал строить в родном посёлке магазин. Когда меня посадили, всё остановилось. Когда-нибудь я это закончу, но пока у меня нет желания.
Попал в колонию из-за того, что «выбивал» у мужчины свой долг. Я увез его на базу, забрал 5 тысяч тенге, побил и пристегнул наручниками к батарее. Это было, конечно, лишним. Когда злишься, тяжело себя контролировать. Я неоднократно ему напоминал о деньгах, но он их так и не отдал. Потом я позвонил его брату, чтобы он забрал его. Через 4 дня он написал на меня заявление. У него было обезображено всё лицо. Оказывается, он где-то пил все эти дни.
Я понял, что в колонии нужно чем-то заниматься, еще сидя в СИЗО. Идею открыть бизнес в промзоне приняли хорошо. Официально я не мог оформить бизнес на себя, поэтому этим занялся младший брат. Я организовал работу изнутри, а он – снаружи. Мы изготавливали керамзитоблоки, кольца и металлоконструкции. Даже не заметил, как прошло 2 года.
Сначала я открыл швейный цех, но мы не смогли реализовать продукцию. А у блоков и колец всегда есть спрос. Цена на продукцию была ниже рыночной, и заказчики не были против, что продукцию делали осужденные. Также эта работа не требовала специальных знаний, мог прийти любой желающий. Через меня прошли около 200 человек, но постоянно работали от 7 до 15 человек. Многие хотели получать деньги, не работая. Есть люди, которые могут только языком чесать, а есть те, кто реально «пашет».
Прокуроры просили меня помочь другим осужденным открыть бизнес, но они сдавались на полдороги. На зоне сидели люди, у которых опыта в бизнесе было больше, чем у меня. Но они боялись, что кто-нибудь у них его «отожмёт». Но если всего бояться, то вообще ничего не сделаешь.
Осужденные говорили, что я «неправильно» сидел, потому что работал – занимался производством. Они привыкли ничего не делать, наезжать или избивать кого-то толпой. Некоторые старались откровенно ставить мне палки в колёса. Однажды в колонию приходила комиссия и один осужденный пожаловался на меня. Спросил, почему я живу отдельно от всех и хожу по учреждению как хозяин. Начальник колонии не растерялся и предложил ему открыть свой бизнес с привлечением на работу хотя бы двух человек. После этого случая больше мне никто ничего не говорил. Были, конечно, моменты, когда хотелось сдаться. Думаешь, зачем я им всем что-то доказываю? Но не получается отсиживаться, и «прёшь» до конца.
Я вышел из колонии и какое-то время работа на промзоне продолжалась. Но так как она сезонная, я занялся еще арендой автобусов и КАМАЗов, продолжил работу в сфере строительства. Мой рабочий день сейчас начинается в 5 часов утра – провожаю маршрутные автобусы, затем еду на объекты. Так и проходит весь день. Отдохнуть удаётся только в воскресенье.
Клиенты приходят ко мне по рекомендациям, потому что знают – если я взялся за дело, то сделаю его до конца. В этом году у меня был клиент. Я построил ему два дорогих забора и коттедж. Он не задержал с оплатой, а я бесплатно сделал ему благоустройство двора – привез два КАМАЗа перегноя. У нас уже есть устные договоренности о работе на следующий год.
Свой первый заработок я получил за выпас аульского скота.
Я не беру кредиты, стараюсь развивать бизнес по собственным возможностям. Каждый бизнесмен хочет прийти к своей цели. Хорошо получилось – дальше идешь. Плохо получилось – надо исправлять. Иногда меня приглашают на местные бизнес форумы. У меня нет времени на них участвовать, да и что они мне могут дать? Нужную информацию я могу найти в Интернете.
До зоны я познакомился с девушкой. Мы жили с ней в гражданском браке, она родила мне девочку. Пока я сидел, она жила то с моими родителями, то со своими. После освобождения мы пожили немного вместе, но в итоге не сошлись характерами и разошлись. Она нашла себе другого мужчину, и я рад за неё. Пусть у них все сложится. Главное, чтобы у моей дочки было все хорошо. Дочь понимает все и говорит: «У меня двое пап».
Те, кто хорошо меня знают, не воспринимают этот момент моей жизни. Я не изменился. Только теперь тщательнее выбираю, с кем общаться. Некоторые так и норовят воспользоваться тобой.
Александр Некрасов, 28 лет, г. Караганда
Отбывал срок за групповой разбой. В колонии работал учеником столяра-плотника, там же познакомился со сварочной работой. Благодаря службе пробации прошел краткосрочные курсы по специальности газоэлектросварщик, сейчас работает в ПК «Аспап». После выхода на свободу женился, в ожидании появления первого ребенка.
Я родился и вырос в Караганде. До 6 лет жил в районе Юго-восток. Потом переехали в частный дом. Здесь благодаря своему огороду и печке пережили тяжелые 90-ые.
В детстве мечтал стать милиционером как Дядя Стёпа (прим. стихотворение С. Михалкова). Он был идеалом тогда. Потом – юристом. Но ни то, ни другое не получилось. Конечно, это еще может реализоваться, желание есть. Да и закон я уже неплохо знаю. Нужно только учиться, пока такой возможности нет.
Школу закончил – пошел учиться в колледж, но его не закончил. Около полутора лет работал сборщиком мебели. Отучился на горнорабочего подземного, но не устроился на шахту. Работал шашлычником. И в один момент я потерялся в отношении работы.
В колонию попал по глупости – забрали машину в алкогольном состоянии, а потом за это ответили. Скажем так, друзья сбили с панталыку. Первое время ничем там не занимался, потом устроился на промзону. Работал в котельной, разнорабочим в цехе товаров народного потребления. Потом перевелся в отдел главного механика и там познакомился с токарным станком и сваркой. Мужчина должен быть в чем-то специалист, чтобы на что-то жить. А я тогда ничего не умел. Учился всему, потому что знал, что это пригодится в моей жизни. Каждый день давался тяжело. Просыпаешься, и тебя начинают терзать собственные мысли. Но работа отвлекала. Если что-то интересное делаешь, то время быстрее идет.
В колонии не хватает душа. Кто работает на промзоне, тот может мыться каждый вечер после работы. Для тех, кто сидит постоянно в отряде, банный день не чаще раза в неделю. Помыться в умывальнике можно только после согласования с начальником отряда. Бывало, летом нагревали воду ведрами, и на улице обливались. В футбол поиграем, у каждого своё ведро стоит, чтобы ополоснуться и в столовую пойти.
Самое сложное в колонии – не попасть в неприятности, которые повлияют на твоё освобождение. А домой хочется.
Мама тяжело пережила моё заключение, это было видно по ней. У меня был старший брат, его убили. Я остался единственный сын в семье. В день встреч она приезжала в 6 утра в колонию и до 9 часов стояла в очереди. Бывало, что люди уезжали отсюда даже не успев встретиться.
Столько мыслей лезет в голову, что сделать в первую очередь, чтобы все было нормально. Это сложно, но реально. А кто говорил, что будет легко? К своим целям нужно стремиться и добиваться их.
Первая проблема после освобождения – трудоустройство. Всё это время родные тратили на меня деньги, а я в дом ничего не приносил. Несколько месяцев я занимался производством декоративных бетонных заборов. Работа тяжелая, но оплачивается неплохо. Потом служба пробации направила меня на краткосрочные курсы по специальности «газоэлектросварщик», а центр занятости помог с дальнейшим трудоустройством. Мой первый рабочий проект – строительство школы. Сварочное дело – это такая хорошая мужская работа, которая сейчас обеспечивает меня.
Я думал, что коллеги плохо отнесутся к тому, что я осужденный. Но я сразу рассказал им все как есть. Наверное, когда человек говорит правду, это влияет на других людей. Они дали шанс и приняли в свою команду.
Обычно у меня день сурка: дом – работа – дом. Свободного времени много не бывает. В выходные играю в футбол с друзьями, гуляем с супругой в парке.
Дни до и после заключения отличаются колоссально. Раньше я ни о чем не задумывался: сегодня – есть, завтра – нет. Сейчас хочется видеть большую семью, которая сядет за большим столом, чтобы в доме кипела жизнь.
Супругу я знал со школы. Давно хотел с ней познакомиться, пообщаться, да все не было времени. После освобождения встретились с ней, поговорили. Опять встретились, поговорили. И так завязались отношения.
Караганда изменилась за эти 6 лет – появилось много новых построек. Удивился, когда впервые увидел сенсорный телефон. А люди не изменились – кто-то повзрослел, у кого-то появилась семья.
Анар Сулейменова, 38 лет, г. Семей
Мать шестерых детей. Шестого ребенка родила в колонии. Отбывала срок за мошенничество. В Доме ребенка при женской колонии с. Чемолган работала нянечкой на волонтерских началах, позже устроилась официально. Сейчас благодаря службе пробации посещает курсы повара-кондитера и проходит практику в школе.
Я вышла замуж в 19 лет, училась тогда в университете на третьем курсе на экономиста. Первый муж работал в органах – был участковым, потом следователем. Совместная жизнь у нас не получилась. У него была сложная работа. Мы прожили два года и расстались. От первого брака у меня остался сын Алишер. Его отец теперь гражданин России и находится в международном розыске: 17 лет не платил алименты.
Я вышла замуж во второй раз, когда Алишеру было 7 лет. Нас познакомили родители. Я тогда работала педагогом в Финансово-экономическом колледже. После 2 лет работы пришлось уйти оттуда по состоянию здоровья.
Я думала у меня будет два сына, рожу дочь и на этом остановлюсь. Через 2,5 года у меня появился еще один сын, через полтора года – следующий. Когда я была беременна 6 ребенком, то думала, что будет тяжело. Муж говорил, что справимся.
Я была на шестом месяце беременности, когда попала в СИЗО. Я занималась микрокредитованием в одной частной фирме. За дополнительные услуги мы брали с клиентов дополнительные проценты. Из-за этого сумма кредита была очень большая. Клиенты знали об этом и соглашались. Но в какой-то момент один за другим начали писать заявления на банк, а банк в свою очередь на кредитного менеджера. Сумма по оплате составила более 5 млн тенге. Так на меня завели дело. Не буду говорить, что я не виновата. Просто не думала, что всё так получится. Сейчас обдумываю свой каждый поступок и каждое слово.
Когда на суде мне дали 6 лет, я не представляла, как всё будет происходить. Как будут жить мои дети? Они же всегда были со мной, под моей опекой. Они были ни в чем не виноваты. Поэтому я до сих пор ругаю себя за то, что не была рядом с ними последние три года.
В роддоме я рожала в отдельной комнате под конвоем. Ко мне все очень хорошо относились. После рождения ребенка меня поселили в камеру для двоих с некурящей девушкой. Она помогала мне ухаживать за ребенком. У нас была возможность ходить в душ лишь раз в неделю, но начальник учреждения пошел мне на уступки. Я мама, и я всегда должна быть чистой. За эти 3 года старалась создать уют для своего ребенка. Больше всего боялась, что у меня его заберут. В колонии мне пришел документ о бракоразводном процессе.
Когда наказание вступило в силу, меня направили в Дом ребенка при женской колонии в с. Чемолган. Мы проводили время с детьми согласно графику. Мамочки там не работали, занимались воспитанием и общественной работой. Но мне хотелось работать, и моё предложение поддержали. Я работала на волонтерских началах, а спустя полгода меня взяли официально. Так я «накапливала» поощрения для своего выхода и всегда была рядом с ребенком. Я занималась уходом за детьми и за Домом.
Некоторые жаловались на условия, прикрываясь ребенком. Когда меня спрашивали, всё ли меня устраивает в колонии, я отвечала: не устраивает только то, что я здесь нахожусь. Это не санаторий, а место лишения свободы. Если человеку предоставить условия, которые он хочет, он не поймет, за что сидит. Когда вышла на свободу, боялась встречи с мамой и детьми. 3 года их не видишь и не знаешь, как они к тебе теперь отнесутся. Только старший сын знал, что я в колонии. Остальные дети что-то слышали, но не понимали, что происходит. Недавно я нашла блокнот дочери, где она пишет, что снова боится меня потерять.
Я как-то зашла в акимат, и начальник отдела по пособиям и безработице мне говорит: «Такая чистая и приодетая. Не сказал бы, что сидела». А я говорю: «Вы представляли, что я приду грязной неряхой?» Когда ко мне обращаются «зечка», я делаю замечание. Я хочу говорить на нормальном языке, и чтобы мои дети завтра никого так не назвали.
Мой день начинается в 6 утра: готовлю маме легкую еду и даю лекарства, проверяю подготовку детей к школе. Отвожу младших детей в детсад, старшие в школу идут сами. Потом иду на практику, и там я до 6 вечера. В субботу стараюсь заняться уборкой, чтобы воскресенье полностью провести с детьми. Благодаря службе пробации я хожу на курсы повара-кондитера. Сейчас у меня практика в школе. Также участвую в мероприятиях общественного фонда «Центр семьи», однажды они оказали мне помощь. Моя задача в фонде – консультировать посетителей. Сложно было снова влиться в общество. Неприятно, когда на тебя смотрят искоса. Некоторые думают, что если люди находились в местах лишения свободы, они, как будто не люди. Но прежде чем о ком-то что-то говорить, нужно посмотреть на себя. Жизнь бумеранг, все может вернуться к тебе. Думала, что родственники перестанут со мной общаться. Но они поддерживают меня по сей день. 
Супруг сейчас периодически приезжает и говорит, что снова хочет жить вместе. Но я задумываюсь о том, что за те 3 года, которые я просидела, он ни разу не позвонил, не приехал ко мне и ребенку, не спросил, как у нас дела. Единственное, что нас связывает – дети. С ними встречаться я ему не запрещаю. Но он меня предал, оставил в трудную минуту. Я бы так не поступила. Сейчас я стала юридически грамотным человеком. Изучаю законы, которые касаются меня и моих детей. Никогда не знаешь, что тебя ожидает. Жизнь стала труднее, но я об этом стараюсь не задумываться. Смысл моей жизни заключается в том, чтобы любить, трудиться и благодарить Бога за то, что он дал мне детей. Эта ситуация меня научила
задумываться о своих ошибках. Семья – это самое дорогое, что у меня есть, а понимаешь это только когда находишься в изоляции, когда никто тебя не называет мамой.
Я мечтаю о большом доме для моих детей. Чтобы одни могли учить уроки, другие играть. Хотим открыть большой ресторан и назвать его «Бес ағайын», а для дочери – парикмахерскую «Дильназ». Хочется жить ради детей. Я их родила, я должна их поставить на ноги. Я не хочу, чтобы они совершали мои ошибки.
Записала Ксения Придатченко
Фотографировали Арман Байсадыков, Лена Сорокина
