Гульнара Бажкенова – о чрезвычайных условиях, жертвами которых невольно оказываются дети, и «моральной двусмысленности» защиты прав ребенка в стране.
13 июня в Алматы на пересечении улиц Толе би и Панфилова, куда по призыву Аблязова стекались рассерженные граждане, я стала свидетельницей сцены, которая может служить иллюстрацией протестов года. Я уже видела похожее на фотографиях и в видеорепортажах, но тут стояла в двух шагах и снимала, как молодая женщина с криком наступает на такого же как она молодого полицейского, чего-то требуя от него и хватая за руку, а он от нее малодушно убегает. На руках у женщины был маленький ребенок, который сильно и испуганно плакал. Подойдя поближе я поняла, что задержали мужа женщины, и она требует сделать то же самое с ней и с ребенком, а именно отвести их в автобус, набитый то ли случайными прохожими, то ли участниками несостоявшегося протеста. Полицейский, убегая, говорил, что не знает ничего про мужа и задерживать ее не станет. Женщина не отставала, и в итоге полицейский сдался, и повел ее в автобус искать мужа и отца.
Конечно же, полицейский убегал от мамаши, а не от ребенка. Участница акций протестов Жазира Демеуова на распространенной в интернете видеозаписи то ли интервью, то ли допроса говорит:
«Я помню, что тогда на акцию пошла, не помню дату, там Оксана Шевчук была с дочей. Ну, мы познакомились и обменялись телефонами. Оксана постоянно ребёнка таскала с собой, мне даже за него боязно было, мало ли что может произойти. Она говорит: с ребёнком не заберут.»
На суде Жазира отказалась от этих показаний, но факт остается фактом: беззащитное дитя – мощное оружие и щит в руках протестующих. Еще год назад мало кому пришло бы в голову, что кто-то может использовать своих детей в таких целях. Не стану скрывать, что будучи 13 июня на митинге в качестве репортера я не могла вмешиваться в события, но мне очень хотелось схватить ту женщину за плечи, сильно потрясти и спросить, что же она творит. Испуг на перекрытой полицией улице, наполненной истеричными криками и сиренами машин не пройдет для ребенка бесследно. Как и для всех остальных невольных маленьких участников митингов уходящего 2019 года.
Власти недолго пребывали в растерянности от вида многодетных матерей с плачущими младенцами. За считанные месяцы были инициированы и написаны законодательные поправки, которые парламент быстро и фактически без обсуждений одобрил, а Президент в конце этой недели подписал, и теперь участие детей на несанкционированных акциях запрещено. Дети на митингах вне закона. Взрослые люди, решившие что они могут послужить им надежной защитой, будут наказаны.
Все вроде бы правильно, но почему-то остается осадок какой-то моральной двусмысленности. Потому что в глубине души мы понимаем: государство защищало не детей от их собственных родителей, государство защищало себя.
Вот бы власти всегда решали проблемы детей так оперативно и наверняка, через закон, а не социальные сети. Тогда, например, не произошло бы дикого случая в Таразе с изнасилованием 12-летней школьницы в уличном туалете. Ведь насилие в школьных уличных туалетах – этом печальном образе казахстанской провинции – уже происходили. Над мальчиком из Абая издевались в том числе там, о чем его мама рассказывала следствию и мне в интервью.
В нефтеносной стране с суровым климатом нет школьных автобусных развозок, и малыши с ранцами, мерзнущие в мороз на остановке – обычная, никого не удивляющая картина. Иногда они пропадают, иногда становятся жертвами педофилов, иногда на них прямо там на остановке со всей скоростью наезжает машина, на что кто-то скажет с лицемерным прискорбием «Бывает!».
Но если проанализировать преступления против детей, то можно прийти к выводу, что большинство из них не были делом случая, перед которым любой и в том числе власть бессильна, а были закономерным результатом бардака.
Если у вас в школе туалет стоит на улице в глухом углу, где может ходить кто угодно, то какой-то процент учеников наверняка, а не случайно заработают хронический цистит, какой-то процент девочек в будущем обязательно, а не случайно будут иметь проблемы с деторождением, а на одну нападет маньяк.
В таких обстоятельствах счастливое детство, а не очередное ЧП с детьми, становится делом случайного везения. Дети у нас в условиях чрезвычайной ситуации. Они у всех заложники. И трогательный закон, защищающий их неокрепшие души и тела от уличной политики, только подчеркивает эгоизм и лицемерие взрослых. Взрослые, оказывается, могут все исправить, когда надо.
В некоторых скандинавских странах закон запрещает использовать детей в рекламе. В других странах есть негласное правило уважающих себя рекламодателей не прибегать понапрасну к их образу. Это считается бессовестной манипуляцией, если вы не делаете что-то именно для маленьких потребителей. Дети слишком милы, вот в чем дело.
Даже форма черепа у детенышей млекопитающих устроена так, чтобы вызывать прилив безграничной любви и симпатии, объясняют биологи. Эволюция постаралась – это помогает детям выживать.
В нашем случае тогда можно говорить об эволюционном сбое. Уловки природы бессильны перед твердостью наших сердец. Милая детская головка и сладкое гу-гу-канье помогают маркетологам продавать, протестующим бороться с полицией, политикам пиариться. Но вот выживать – тут каждый сам за себя, детки…
Иллюстратор Давид Джубаев
