В Алматы активисты подали новые заявки на митинг за реформу МВД. Гульнара Бажкенова пишет о том, почему власти нужно ответить положительно.
Представьте, произошло что-то ужасное, вы расстроены до глубины души, но вместо того, чтобы проявить непосредственную эмоцию, сначала просите на то разрешения. Вы просите разрешения на самую естественную человеческую реакцию и терпеливо дожидаетесь ответа, тщательно храня внутри себя скорбь и гнев, а дождавшись ответа отрицательного, утираете нос рукавом, пожимаете плечами и уходите.
Позвольте мне рассердиться и поплакать? Нет.
Громкие жестокие преступления, вызывающие гнев и ярость добропорядочных граждан, периодически случаются в разных странах — и благополучных, и совсем безнадежных. В Латинской Америке наркоторговцы регулярно совершают кровожадные преступления, переполняющие чашу терпения, которая проливается на улицы стихийным протестом. В США ритуал с возложением цветов и свечек к месту массовых убийств в школах и колледжах выработан настолько, что стал поводом для горького сарказма.
«Довольно цветов и свечей, нам нужно не это, а запрет на огнестрельное оружие» – писали в передовицах либеральных газет. Бывают акции громкие, с разбиванием витрин магазинов и сожжением автопокрышек, бывают безмолвные, как минута молчания, «прозвучавшая» в разных городах мира после трагедии 11.11.01.
Все это спонтанные общественные реакции. Живые чувства невозможно регулировать.
Если на их изъявление нужно разрешение, и люди готовы послушно ждать несколько недель, то чувств скорее всего уже не осталось – они подавлены, как у ребенка из неблагополучной семьи, которого вечно бьют по рукам. Этот ребенок травмирован и будущее его не внушает оптимизма.
На митинг за реформу МВД после убийства Дениса Тена готова была выйти та часть общества, которая обычно сторонится политического активизма.
Это городской средний или, как его еще называют, креативный класс, это русскоязычные казахстанцы, которые согласно всем данным последнего времени – статистике по миграции, социологическим опросам и исследованиям – голосуют ногами.
Они уезжают в разные концы мира, подают на грин-карты, ПМЖ и сидят на чемоданах, а если не могут уехать из страны физически, то совершают миграцию внутреннюю. Власть сделала все для того, чтобы эти умные образованные люди самоустранились и жили в своем параллельном мире, а главное, чтобы они были откровенно не лояльны не просто к ней – власти, но к самой казахстанской государственности.
В Алматы в инициативную группу граждан, выступающих за реформу полиции, входят телекомментатор и главный редактор газеты Sport Review Дмитрий Мостовой, колумнист и ведущий гламурных тусовок Мади Мамбетов, пиарщик Самат Джамаев – известные личности, которых трудно было бы представить участниками земельного митинга, движений «Антигептил» и «За честные выборы» или среди тех, кто приехал на суд в Жаркент поддержать этническую казашку Сайрагуль, которой грозила депортация в Китай. Близких им по духу людей можно увидеть среди умеренных защитников какого-нибудь здания советской постройки, красивой горы, яблоневого сада или старого купеческого дома, но не там, где звучит что-то радикально политическое.
На площадь у нас выходит другая часть общества – та, что говорит на казахском языке и, если рисовать в инфографике картину миграции, то можно изобразить буквально, что приезжает она на место тех, кто уезжает по условной грин-карте.
Подталкивал криминальный авторитет Толешев земельные митинги или нет, настроения широких народных масс на площадях казахстанских городов в июне 2016 года были искренними. Им не нужна была разрешительная бумажка, как и тем, кто в 2012-ом выходил почтить память погибших в Жанаозене, а еще раньше, в 2006 году, прошел трехтысячной толпой по центральным улицам Алматы после убийства Алтынбека Сарсенбаева.
Читая казахскоязычные СМИ и социальные сети, легко заметить, что там не стесняются громко выражать любовь к родине, к земле, к Казахстану – что редко встретишь среди русскоязычных, как будто в пику подчеркивающих любовь к малой родине – Алматы, Целинограду или живописной речке, протекавшей в детстве в родном городке.
У первых требования по гамбургскому счету – Туған жер! Отан! Халык! – и все именно так, с заглавной буквы, а у вторых это теория малых дел, урбанистика, местная экология и еще что-нибудь такое же скромное, локальное, знающее свое место.
Закономерно, что численность казахскоязычного населения при этом быстро увеличивается, а доля русскоязычного и русских постоянно сокращается. Значит, первые видят себя в Казахстане сегодня, завтра и всегда, а вторые, если не свое, то будущее своих детей точно не связывают с «этой» страной. А то, с чем не связываешь свое будущее, не может быть дорого настолько, чтобы выходить за него на площадь и чего-то требовать. Русских и русскоязычных не было на земельных митингах не потому, что они слишком законопослушны, а потому что, откровенно говоря, им нет особого дела до земли, если это не земля их личной, доставшейся в наследство от бабушки дачи.
И вот эти люди, которые обычно сидят по уютным кофейням, а не думают о судьбах родины, спрашивают разрешения у властей провести митинг.
Митинг «за реформу МВД» – то есть акция еще и «за», а не «против», и она требует перемен такой частности как МВД, а не всей системы, о которой говорил еще советский водопроводчик. Люди хотят на площадь. Ну хорошо, не на площадь, а всего лишь в сквер в спальном микрорайоне за кинотеатром Сары-Арка. Так дайте им это право!
Денис Тен вышел, выкатился на своих коньках из их круга, он был частью этого красивого сообщества, со многими из тех, кто сегодня подает заявки на митинг, олимпийский призер был лично знаком и дружен. Его смерть всколыхнула настолько, что давно пребывающие в своей параллельной вселенной люди готовы выйти на улицу и что-то сказать за эту нашу страну. И это прекрасная возможность для страны вернуть себе их сердца.
Где еще у казахстанцев, родственники и друзья которых один за одним навсегда покидают Казахстан, и сами они давно задумались, казахстанцев, которым отказывают в легитимности их языка и постоянно заставляют оправдываться, казахстанцев, которых убивают за зеркала, где и когда еще как не на митинге скорби и протеста у них может схватить горло от сознания того, что это все-таки их страна. И они здесь не жители, но граждане, которые право имеют.
Единая нация – та, о которой мечтает министр Абаев, рождается не в формате «Рухани жангыру». Гражданин выковывается не в те минуты, когда человек смотрит на огромную птицу, олицетворяющую то ли Самрук, то ли малоизвестный французский бренд.
Это происходит не так линейно, как мыслит чиновник. Люди выходят из своих домов-убежищ на улицу, встают плечом к плечу, говорят об общей боли… Да, вероятно, в такие моменты происходит что-то очень важное.
Фото Facebook
